Очерк шестой. «Дело» провинившегося иерея К. как результат духовного окормления «правильного епископа» Агафангела (Пашковского)

Страница из книги

Скажу сразу, полностью я не стану называть имя «провинившегося» иерея по причине моей симпатии к этому человеку, которого я знал, как честного, порядочного парня, всей душою стремившегося к служению Богу. Всей своей чистой непорочной душой принявшего крестный путь Новомучеников и исповедников российских. Не его вина, а беда, что на его пути встретился «правильный епископ» Агафангел, который в угоду своим амбициям изуродовал своим духовным «окормлением» жизнь молодого парня, превратив ее в сплошную полосу, причем полосу черную, угрызений совести. Смею утверждать, что Истинная Православная Церковь, а не лже-ИПЦ лазаревского «разлива», потеряла достойного служителя.

Но прежде чем мы расскажем о деле «провинившегося» священника К., предложу читателю на время отвлечься от современности и совершить путешествие в прошлое, эдак, в четвертый век по Рождеству Христову. Страницы древней рукописи помогут нам в трудном, но познавательном путешествии в прошлое.

Около 347 года по Рождестве Христовом в Антиохии в семье императорского воеводы родился сын, которого нарекли именем Иоанн, Это был будущий святитель Иоанн, прозванный за свое красноречие Златоустым. Я не собираюсь пересказывать житие святителя. Для данной нашей статьи необходимым является случай из жизни святителя, когда он, узнав, что хотят его поставить во священники, скрылся от всех, не желая оного, так как считал себя неподготовленным и недостойным принятия епископских обязанностей. В одном из своих писем «О священстве» святитель Иоанн пишет, почему он принял такое решение:

«Пусть никто не думает, что обвинения мои относятся ко всем; есть, много есть таких (священников), которые избегли этих сетей, и их гораздо более, чем уловленных. И самое священство я не виню в этих бедствиях; не желаю дойти до такого безумия. Не меч обвиняют за убийство, не вино за пьянство, не силу за оскорбление, не мужество за безрассудную дерзость, но все благоразумные люди обвиняют и наказывают употребляющих во зло дары Божии. Так само священство справедливо осудит нас, распоряжающихся им неправильно. Не оно причиною изложенных мною зол, а мы сами черним его, сколько можем, без разбора вверяя его таким людям, которые, не узнав наперед собственных душ и не посмотрев на трудность этого дела, охотно принимают предлагаемое, а когда приступят к делу, тогда по неопытности сами пребывают во мраке и на вверенный им народ навлекают множество зол. Это самое едва не случилось и со мною, если бы Бог скоро не избавил меня от этих опасностей, охраняя свою церковь и щадя мою душу. Отчего, скажи мне, по твоему мнению, происходят такие смятения в церквах? Я думаю, ни от чего иного, как от того, что избрания и назначения предстоятелей совершаются без разбора и как случится. Глава должна быть крепкою, чтобы она могла располагать и приводить в надлежащее состояние вредные испарения, поднимающиеся из прочих частей тела; а когда она сама по себе слаба и не может отклонять болезненных влияний, то и сама делается еще слабее и вместе с собою губит все тело. Чтобы не случилось того же и теперь, Бог оставил меня в положении ног (церковного тела), в котором я и был с самого начала.

Кроме сказанного много есть, Василий, иного другого, что нужно иметь священнику, и чего я не имею; и прежде всего у него душа должна быть совершенно чистою от стремления к этому делу; если он будет иметь пристрастное расположение к нему, то по получении его загорится сильнейшим пламенем, и если будет взят насильно, то для утверждения его за собою потерпит множество бед, когда нужно будет льстить, или допустить что-нибудь неблагородное и недостойное, или тратить много денег. Что некоторые, домогаясь этой власти, даже заполняли церкви убийствами и производили возмущения в городах, об этом я умалчиваю теперь, чтобы кто не подумал, что говорю невероятное. По моему мнению, должно с таким благоговением относиться к этому делу, чтобы убегать от тяжести этой власти, а по получения ее не ожидать суждений от других, когда случится совершить грех, заслуживающий низвержение, но ранее самому отречься от этой власти. Таким образом, еще возможно будет получить помилование от Бога; удерживать же себя в этом достоинстве вопреки благопристойности - значит лишать себя всякого прощения и еще более воспламенять гнев Божий, прилагая к одному другое тягчайшее преступление». (Иоанн Златоуст. Сочинения. Т. 1)

Закроем книгу Творений святителя Иоанна Златоустого и покинем четвертый век. Вернемся в Одессу конца XX века. На подворье храма, принадлежащего Истинной Православной Церкви юрисдикции Архиерейского Синода РПЦЗ, я познакомился с молодым парнем, который, в отличие от других обитателей подворья, поразил меня своей искренностью и какой-то беззащитностью. Наши беседы были на разные темы. В его душе горел огонь веры и стремления послужить Истинной Православной Церкви. Он желал этого всей душой.

Как и другие, он не захотел стать служкой в МП, а узнав о существовании в Одессе прихода Истинной Православной Церкви, приехал помолиться и, если будет Божия воля, решить свою судьбуЕго смело можно назвать воспитанником катакомбного священника о. Никиты Лехана. Хотя он, в силу молодости, не мог знать о. Никиту и окормляться у него, но он часто бывал на приходе о. Никиты, слушал рассказы матушек, ездил молиться на могилу о. Никиты. Сам дух катакомбного прихода, тогда еще не оскверненного ложью и лицемерием вдохновлял молодого парня.

В Одессе он надеялся найти разрешение своим духовным исканиям. И что же нашел? Живя и молясь на приходе, который принадлежал владыке Лазарю (Журбенко), он ни разу не решился съездить в Дальник, где жил владыка и куда его настойчиво звали. Почему? По причине того, что на приходе служили священники, которые тайно поддерживали владыку Агафангела (Пашковского). Они то и не советовали молодому парню ездить в Дальник. Чем они аргументировали, пусть это останется на их совести. Однако сам факт, когда священник, поминающий как правящего владыку Лазаря, втайне «служит» другому владыке, сам по себе абсурден,  если не сказать более точно. В Одессе времен владыки Лазаря и владыки Агафангела такое было в порядке вещей. Двурушничество и стукачество. Подглядывание и сексотство. Пышным цветом все это цвело на подворье лазаревской ИПЦ.

Я недоумевал как такое возможно, не ехать к правящему епископу, на подворье которого ты ешь хлеб и молишься, поминая о здравии того самого епископа, которому ты на самом деле не доверяешь и откровенно игнорируешь. Что толку от молитвы в храме, если в душе раздвоение и сомнения? Поэтому в разговоре с молодым парнем я откровенно говорил, что не понимаю, почему он не хочет ехать к владыке Лазарю. Мы расстались с надеждой вновь увидеться. Каково же было мое удивление, когда получилось известие, что наш знакомый молодой человек стал священником, быв рукоположен в сан владыкой Агафангелом. В то время как раз я читал святителя Иоанна Златоустого «О священстве». Я был поражен: отношение святителя Иоанна к священству было прямо противоположным случаю с молодым человеком. Какой может быть священник в двадцать с лишним лет? Я не стану ссылаться на Каноны, которые четко предписывают возраст, когда можно рукополагать во священники.  Тогда я не мог понять позицию рукоположений в Одессе, поспешность владыки Лазаря в этом важном деле.

На моих глазах произошли два последствия подобного рукоположения. Одно привело к откровенно гротескному результату. Представьте себе картину: по церковному подворью ходит мужчина в рясе, упитанный и добротный и бормочет себе под нос: «Я иеромонах, я иеромонах». Очень скоро он окажется в Киевском патриархате. Второй случай. Принимают священника из МП через чин покаяния. На амвоне, как велит того «чин».  После службы, перешедший, узнав, что мы с ним почти земляки, просит меня принять на хранение его документы. Ну, как отказать? Я соглашаюсь. Несколько дней жду, священник не появляется. Тогда я рассказываю о документах одному из лазаревских священников и слышу в ответ, что тот, кто дал мне на сохранение документы, из-за скандала попал в милицию и находится там.

 Я рассказал эти два случая, чтобы не обвинить кого либо: оба эти случая, как две капли воды схожие, рисуют обстановку в лазаревской организации: принимать кого угодно, лишь бы было больше и служили вернее. Вместе с тем, мне непонятна позиция тех священников, которые прошли передо мною: понимали ли они важность взятого на себя священнического служения? Тем более, они становились священниками Истинной Православной Церкви! Отдавали ли себе отчет в важности происходящего? Или хотя бы читали они святителя Иоанна Златоустого «О священстве»? Увы, ни то, ни другое, ни третье. Налицо присутствовала обоюдная выгода: владыкам новые слуги, слугам власть над немногочисленной, но паствой, а при случае и переход куда поближе, да потеплее в сущем сане, да еще полученном под прикрытием омофора Первоиерарха РПЦЗ. Уверен, если бы не стояло под названием ИПЦ словосочетание юрисдикции Архиерейского Синода РПЦЗ, лазаревская организация вряд ли насчитала в своих ряда: более десяти человек. Не было бы в ней не только священников пришлых, но и коренных одесситов. Зачем им обоянский Лазарь? Им нужен был владыка Лазарь, за которым Синод РПЦЗ. И каноничность рукоположения на лицо, и возможность «гадить», прикрываясь ею.

Рукоположение владыкой Агафангелом (Пашковским) нашего молодого знакомого удивило. Какова же был реакция владыки Лазаря? Тоже откровенно удивительная: наш новорукоположенный очень скоро уйдет от владыки Агафангела и придет к владыке Лазарю. Причина ухода: а служить где и перед кем? Что за паства у владыки Агафангела в Одессе: его семья да пара «коренных одесситов». Хотя здесь я, наверное, неправ. Зачем владыке Агафангелу нужна была паства в Одессе, ведь титул то у него Симферопольский и Крымский. А то, что кафедрой служила его квартира в Одессе, роли не играло. В королевстве кривых зеркал, коей являлась лазаревская организация, многое было непонятно. К примеру, титул самого владыки Лазаря «Одесский и Тамбовский». Где Одесса и где Тамбов? Поэтому никто не видел ничего зазорного в том, что владыка Агафангел, живя в Одессе, носил титул Симферопольского и Крымского. Даже, если бы он решил уехать к семье в Израиль, титул бы сохранился.

Тягостное впечатление, когда лазаревцы играют в Церковь, при этом губя человеческие души. Владыка Лазарь, рукоположив владыку Агафангела, многое нарушил. Не стану касаться канонов, остановлюсь на моральности. Имел ли моральное право владыка Лазарь протежировать тому, кому, по его словам, он никогда не верил? Имел ли он моральное право держать на приходе священников, о которых он знал, что они служат его непримиримому врагу Агафангелу? Если эти священники, входя в алтарь и поминая правящего владыку Лазаря кривили душой, потому как служили Агафангелу, какое реальное право имели они принимать исповедь кающихся прихожан и не превращалась ли таким образом исповедь в элементарный сбор информации для своего хозяина? Безсмысленное противостояние двух «катакомбных» владык вело к гибели сотен, а то и тысяч душ. Но кто из них считал их? Одной душой больше, другой меньше, какая разница. Вот так и наш молодой знакомый, в двадцать с лишним лет был рукоположен в священники, приняв целибат. Хочу остановиться на последнем.

 Парню двадцать с лишним лет. Он откровенно не знает взрослой жизни. Но это же не означает, что его живое естество не проявит себя. Или двадцатилетние парни, выросшие в безбожном СССР или постсоветских республиках, с рождения победили плотские страсти? Уподобились древним подвижникам? Полнейший абсурд! Или духовная жизнь их такова, что часовые стояния на молитве, строгий пост, аскетическая духовная жизнь являют их, как пример достигнутого безстрастия? Полнейший бред так думать. И тем более способствовать в будущем множеству искушений, которые непременно обрушатся на молодого парня, которого «мудрый» владыка рукоположил во священники, тем самым сделав своим заложником.

«Правильный епископ» Агафангел все сделал «правильно»: приобрел очередного «раба», заложив своим рукоположением мину замедленного действия, которая в будущем может разорвать всю жизнь молодого парня. Рукоположил и отпустил восвояси. Не мог он предоставить ему приход, по причине отсутствия таковых. И пошел молодой священник к владыке Лазарю, у того приходов то было побольше. Что делает тот, «умудренный» «катакомбный» епископ? Он прощает молодого священника. За что? За рукоположение у своего «непримиримого» врага Епископа Агафангела и отправляет его на родину, в Харьков. Отправляет домой, при этом не обеспечивая работой, т.к. на харьковском приходе служит другой священник. Но молодому священнику повезло: его приняли матушки, которые знали его с детства. И молодой священник с головой окунается в пастырскую деятельность и служит, как настоящий пастырь. Он старается служить, как о. Никита Лехан, которого он почитает. В непогоду, невзирая на дальние расстояния, он едет и окормляет катакомбные прихода. Честность, искренность его приходятся по душе старым катакомбникам. Ревность движет им. Но ревнителей благочестия подстерегают великие скорби. Срабатывает мина замедленного действия, то ли сознательно, то ли нет, заложенная при его рукоположении с принятием целибата. Он  влюбляется ...

Простое и естественное человеческое чувство. Никуда от него не деться молодому парню. И вот тут то принятие целибата становится роковым. Решение владыки Лазаря: снятие священнического сана. Вот написал эту фразу и подумал: как все обыденно и просто. Один «владыка» рукоположил, не думая о последствиях, второй снял сан, не думая о дальнейшей судьбе молодого парня. И все это, походя, как бы мимолетом. Отчего так поступили два «катакомбных» епископа? Не оттого ли, что духовная жизнь Русской Православной Истинной Церкви им была неведома? А может и не нужна вовсе? Выполняли они свою задачу, поставленную хозяевами, где конечной целью было дискредитация Истинной Катакомбной Церкви, а заодно и ненавистного их хозяевам Архиерейского Синода РПЦЗ под водительством митрополита Виталия.  При этом отнюдь не чурались материальных благ и людских лизоблюдских почестей? Что им до судеб отдельных людей? Владыка Агафангел (Пашковский) никогда более не интересовался судьбой рукоположенного им священника. Зачем?

С епископского Олимпа, где услужливые холуи уже преподнесли ему титул чуть ли не «святого» за «стояние в ереси», исковерканная судьба молодого священника такая мелочь… Вот только таких исковерканных душ после лазаревско-агафангеловской «катакомбной» Одессы не одна сотня.

Как разительно отличаются слова великого святителя Иоанна Златоустого от деяний современных «истинно-православных» епископов. Не верных пастырей Церкви искали они, а покорных слуг, которые своим многочисленным окружением свидетельствовали бы о «величии» «епископов-исповедников». Действия «правильного епископа» Агафангела и его непримиримого «сподвижника» архиепископа Лазаря идут вразрез со словами Спасителя о том, что подлинный пастырь бросает все стадо и идет искать заблудившуюся овцу, и когда находит ее, радуется о спасенной. Увы, «катакомбные» одесские епископы Лазарь и Агафангел радовались другому: неудачам друг друга, лести от подданных и рукоположенных, очередной финансовой помощи от Синода РПЦЗ. А души людские, поверившие в них, как истинно катакомбных владык?

Для них у «правильного епископа» Агафангела и его хозяев приготовлено чисто одесское: «Спасение утопающих дело рук самих утопающих»…

Конец шестой части.

Александр Таненков.