Что значит в православном христианстве – тещи и неподвижну быть
Первое совершив с вами священнодействие, первое мое обращаю к вам слово. И что скажу вам? Если б говорить все, что можно и желательно, то и конца не было бы собеседованию. Дадим лучше свободу течению мыслей, и что изберется из многого, то возьмем себе в урок на память о нынешнем дне.
Се всеправящая десница Божия указует мне пастырское среди вас служение и дает вам во мне пастыря, а мне в вас – паству. Благословим Господа, так благоволившего о нас! Что до вас, то вы, конечно, не имеете других осязательных побуждений к благодарению, кроме общей заповеди – о всем благодарить. Я же в новом моем назначении вижу особенную ко мне милость Божию, по преизбытку немощей моих умножающую благодать свою на мне. Ведая долгое во Христе пребывание новой моей паствы, великие труды, подъятые ею в служении Господу, а паче великие Божии дары, излиянные на нее в прославлении святых ее мужей, в нетленных мощах, чудотворных иконах и неоднократно бывших чудесных благодеяниях Божиих, я вхожу как бы в рай благодати, как бы в готовое жилище Божие и исполняюсь благонадежием на скорую помощь мне в подъятии трудов пастырства. Теперь пусть немощна молитва моя, ее восполнят просиявшие здесь святые, ныне на небе у престола Божия предстоящие, кои, обычно о вас молясь, и меня да примут под милостивый покров свой. Пусть не богат я мудростью деятельною, – ее заменят долголетним опытом установившиеся среди вас спасительные порядки жизни. Пусть бессильно слово мое к созиданию душ ваших, – вместо его будут назидать вас долгие ряды предков ваших, сильных в вере и благочестии, громче всякого слова проповедующих о спасительном пути. Приводя все сие на память, как не возблагословлю Господа, вступая в небезответное духовное общение с вами! Говорю впрочем так, братие, не затем, чтоб, сложив все орудия доброго пастырствования, предаться покою, но затем, чтоб, чувствуя под собою утвержденную почву, дерзновеннее вступить в дело и благонадежнее действовать. Ибо кто бы и куда бы ни был послан в земных паствах, всегда к нему может идти, как указание цели, слово апостола Павла к Титу: да недокончанная исправиши (1, 5). Я должен принять на себя сей урок, и приемлю. Не подразумевайте, однако ж, в сем слове самонадеянных обещаний. Все от Бога – и начинание и исполнение. Ему в молитвах предадим души наши, Его мановениям внимая и от Него чая укрепляющей помощи, без жаления, однако ж, и своих сил. Это закон одинаково неотложный и для меня, и для вас.
Между тем есть и общие начертания действий, кои сами собою теснятся во внимание и всегда, тем паче в подобных нынешнему случаях. Их много можно перечислить. Не буду, однако ж, обременять вашего внимания многим; укажу главнейшее и нужнейшее.
Приводя себе на память вашу испытанную любовь к пастырям, нахожу в том опору моей надежде на искреннее общение между нами и призываю вас сохранить навсегда обычный ваш дух любви и мира. Мир и любовь всех вас между собою и со мною да водворяется в сердцах ваших, свидетельствуясь не доброжелательством только друг другу и сочувствием, но и содействием и всяким взаимно помоганием. Будем терпеть друг друга, уважать в каждом достоинство и человеческое и паче христианское, снисходить немощам, и во всем не своих сил искать, но паче дружних смотрять. Паче же всего единодушии да будем и единомудренни (Флп. 2, 2), стоя во едином дусе и единодушие сподвшающеся по вере благовествования (Флп. 1, 27) и тщащеся блюсти единение духа в союзе мира (Еф. 4, 3), дабы единодушно едиными усты славить Бога (Рим. 15, 6), ибо един Господь, едина вера, едино крещение: един Бог и Отец всех (Еф. 4, 5, 6). Да не будут убо в нас распри, разделения, рвения, ереси, стязания и словопрения, но да тожде глаголем вси и будем утверждени в том же разумении и в той же мысли (1 Кор. 1, 10; 3, 3; 6, 10; Гал. 5, 20; 1 Тим. 6, 4).
Так все вместе, единясь в мыслях и чувствах, мы составим из себя крепкий сосуд, в который благонадежнее будет изливать Господь щедроты Свои. И мы будем посему как древо при исходищах вод, напояемое благодатию Божиею для обильнаго плодоприношения.
Далее, пребывая в таком единодушии и единомудрии, взаимно поощряя друг друга и взаимно друг другу помогая, будем, братие, с усердием простираться в предняя по силе нашей. Напоминаю о сем из опасения, не расслабели ль вы как-нибудь от долгого пребывания в том же роде действования. Хотя христианство само есть образ жизни полнящий, а не истощающий, возбуждавший, а не томящий, но как немощь естества нашего изобретательна на уклонение от должного, то, не духом времени увлекаясь, а слову апостола внимая, долгом считаю возбудить вашу ревность, приглашая: гоните со усердием к почести вышнего звания, восходите от силы в силу и обновляйтесь непрестанно в себе, задняя забывая и в предняя простираясь, чтоб можно было сказать, что и в вас древняя мимоидоша, и се быша вся нова (Флп. 3, 13, 14). Но, братие, тако тецыте, да постигнете. Непрестанно устремляясь вперед, помните и другое слово апостола: стойте, неподвижни пребывайте. Есть люди, кои, не постигая сего союза неподвижности в христианстве с обязательным для христиан стремлением вперед, впадают в ошибку, пагубную для них и опасную для других. Вместо того чтоб в стремлении в предняя себя обновлять по образцу христианства, они хотят само христианство поновлять по своим прихотям, не себя ему подчиняя, а его к себе применяя. Оставаясь теми же, они мечтают, будто идут вперед и другим содействуют к тому посредством разных отмен и изменений в христианских порядках и в законах св. Церкви Божией. Порядок требует, чтоб устроение нас, заповедуемое христианством, оставалось неизменным; мы же подходили к нему, обновляясь и изменяясь, по образцу его, в себе. А они не себя хотят изменять, а христианство, – и тем портят все дело, подрывая всякую возможность к действительному нашему совершенствованию.
Христианство, предлагая нам образец высокого совершенства, подает к тому и все должные средства. Оно есть лествица, возводящая на небо, путь, ведущий в живот, врачевство, исцеляющее все немощи наши и несовершенства. Лествица сия уже утверждена и многих возвела на небо. Не перестраивать ее нужно, а восходить по ней. Путь сей уже испытан: он прост, для всех виден и верен. Было бы неразумно тратить время и труды на проложение нового пути или на исправление по-своему уже проложенного. Пролагая новый путь, можно, по близорукости, направить его в пагубу, а переустрояя – только испортить, наделавши рытвин и перекопов. Идти надо по указанному пути, а не вопить без смысла: не лучше ли сюда пойти, не лучше ли туда уклониться, праздно вперив очи, кто весть куда, или бесполезно бегая взад и вперед. Врачевство христианства пред целым светом доказало и доказывает свою целительность на всех, кто пользуется им без всяких суемудрых умничаний. Было бы непростительною ошибкою покушаться отменить из его целительных составов то одно, то другое, то третье. Рецепт сей на небе составлен и исполняется из небесных веществ. Покушаясь его поправить, земнородные самонадеянно берут на себя дело, совершенно превышающее силы их, и пагубное. Не исправлять лекарство, а пользоваться им надо в простоте веры, чтоб оздравиться его целительною силою. Понятно теперь вам, что значит в христианстве стоять и тещи.
Так и поступайте. Содержите христианство все, как оно есть и хранится в Церкви Христовой, и твердо стойте в нем, не покушаясь изменять или отменять что в нем, а себя непрестанно совершенствуйте по образцу его, всячески заботясь достигнуть той меры, какую оно всем указывает, целясь его целительностию, со тщанием теча, куда оно ведет, и неленостно восходя, куда возводит.
Но при сем, братие, пришло мне на мысль другое уклонение от правды, не менее пагубное, которое тоже считаю не неуместным оговорить. Иные погрешают относительно того, как должно пребывать неподвижным в христианстве, по заблуждению включая в область неизменного устроения нашего спасения и то, что привзошло в благочестивую жизнь христиан, по потребностям изменчивого времени, по ненамеренным ошибкам или по намеренному злоупотреблению, не замеченному и не предотвращенному в свое время. Они походят на тех, кои, находясь при дороге прямой и истинной, запутались в прилипчивую траву и вертятся на одном месте, в обольщении думая, что совершают важное и для себя и для других дело, а тяжесть ненужных уз и сопряженных с тем неприятностей считая ценными в очах Божиих подвигами веры и благочестия. Они сами себе заграждают путь и сами себя томят голодом и жаждою, изобретая непитающую пищу и ненапояющую воду, в виду истинного дома премудрости, в коем уготована обильная трапеза, предлагающая истинное брашно и истинное питие. Лишая себя таким образом истинно животворных сил и питательных соков, они неподвижно стоят и чахнут. Не прилепляйтесь к таковым, и тем паче не ходите вслед их. Эти образ благочестия имеют, силы же его отвергаются (2 Тим. 3, 5); а первые скорее суть облацы безводныя, от ветр преносимыя, хотя и может казаться, что они несут благотворное орошение.
Так, не уклоняясь ни надесно, ни нашуе, идите царским путем, указанным св. Православною Церковию, яже есть столп и утверждение истины.
Вот к чему мы пришли. И ненамеренно будто в слове нашем обозначились начала верования и жизни христианской. Это и полагаю я в основание, на котором потом буду назидать, если Господь не оставит меня Своею благодатною помощью. Помогите и вы мне вашим вниманием к слову моему и вашим послушанием. Конечно, вы уже так давно стоите в вере, что, может быть, не требуете, да кто учит вы, довольны суще и других научить; но это не снимает с меня обязанности говорить, а с вас обязанности слушать. Я беру на совесть опасливое слово апостола: горе мне, аще не благовествую, и постараюсь по силе моей сказывать вам всю волю Божию, а вы постарайтесь узнать сию волю и, узнавши, исполнять во всей широте предписания и по всей силе вашего усердия, да будете овцы гласа пастырева слушающии и по нем идущии, а я на деле пастырь, глашающий своя овцы по имени и изгоняющий их неленостно на пажити слова и благодати. Даруй, Господи, чтоб от вас никогда не была отнята похвала усердного внимания и послушания, как от меня – непрерывного учения и руководства.
В заключение помолимся, братие, да благословит Господь сие новое лето нашей жизни и да дарует нам во взаимном внимании друг ко другу дружелюбно пройти уреченное нашему сожитию время во славу Божию и общее всех нас спасение.
Покров Матери Божией, молитвы всех святых, зде почивающих, да осеняют нас и, непрестанно согревая, да возбуждают на труды и укрепляют в них. Аминь.
1 сентября, 1863 г.
При вступлении на владимирскую паству
Прочность благоденствия государства не в благонравии только, но и в Православии
Празднуем ныне святителю и чудотворцу Николаю, скорому всех помощнику во всех нуждах, скорбях и теснотах. Да призрит он на нас свыше, и от престола славы Божией, молитвою испросив, к нам да ниспослет утешительное, просветительное и руководительное во всем осенение благодати Божией. Это потребно и нам, а тем паче наследнику Всероссийского престола, благоверному государю цесаревичу Николаю Александровичу, – надежде нашей и отечества. Молясь о здравии и спасении его, ныне, в день тезоименитства его, чего другого лучше и пожелать ему? Когда будет над ним осенение свыше, – все будет, будет слава его, яко полудне, а потом престол его, яко дние века.
Но, братие, участь царственных лиц не такова, как участь лиц частных, и устроение жизни их не то же, что устроение жизни каждого из нас. Частные лица суть сами одни виновники своей участи. Участь царственных лиц и престолов – не от них одних, а вместе от духа, правил и стремлений самого народа. Как часто богоизбранного и боголюбезного царя отъемлет Господь вместе с престолом и царством у народа, который сам себя сделал того недостойным! В сей мысли обращаясь в будущее и молитвенно желая непрерывного ряда престолонаследий в отечестве нашем, нельзя вместе с сим желанием не взять на себя и неотменных обязательств пред лицем всеправящего Промысла, исполнением которых определяется наше достоинство на милости Божий и условливается прочность престолов.
Престол царственный будет у нас непоколебим во веки веков, если мы сами из себя составим нечеловечески прочную, но достойную особенного Божия благоволения и покровительства основу ему.
В пояснение сего укажу вам на скорбную некоторых народов участь, которая гласным судом Божиим определена в наказание за нрав их худой и дела их недобрые. После сего сами уже вы наведение сделаете: не будем таковы, не испытаем и той же участи.
Был народ Вавилоняне. Бог по особенным Своим намерениям дал ему силу, которой никто противостоять не мог. И покорил он под власть свою весь восток. Смиренно воздать бы славу Богу; но он возгорделся до того, что Бога не боялся и людей не страшился. И вот суд, изреченный чрез пророка Исаию, на гордый Вавилон: ты рекл еси во уме твоем: на небо взыду, выше звезд небесных поставлю престол мой... Взыду выше облак, буду подобен Вышнему (Ис. 14, 13, 14)... Ныне же во ад снидеши, и во основания земли... и повержен будеши в горах, яко мертвец... и положу тя пуста, яко возгнездитися в тебе ежем, и будет нивочтоже (Там же, 15, 19, 23). Это и исполнено.
Так Бог гордым противится, смиренным же дает благодать. Смиримся под крепкую руку Божию – и Он не уничтожать, а возносить паче будет нас всегда во славе.
Были Сирияне – народ несильный. Бог благословил их довольством и много раз ограждал безопасностью. Забыли они о Боге Помощнике и вместо Сотворшего их основали все надежды свои на одних союзах с соседними народами. За это Бог прогневался на них, – и вот суд Его чрез пророка Исаию над Сириею и Дамаском, столицею ее: се Дамаск возмется от градов, и будет в падение (17, 1). К сему не будет царство в нем, – и останок Сирян погибнет (3)... Зане оставил еси Бога Спаса твоего, и Господа помощника (10), и возуповали на дела рук своих... народы (8). О люте множеству языков многих. Аки море волнующееся, тако смятетеся .. аки прах плевный (мякина) веющих противу ветра, и яко прах колесный (пыль) в бурю развеет вас гнев Божий по странам, чужим вам (12, 14). Это и исполнилось! Так, братие, тот, кто уповает на людей, как на трость сокрушенную опирается. Отвращает Господь лице Свое от него и предает его в руки падения его. Уповающего же на Господа милость обыдет. Живый в помощи Вышняго в крове Бога небеснаго водворится. Не приидет к нему зло и рана не приближится телеси его. Таков закон и относительно каждого лица и относительно целого народа. Сами видите, что лежит на нас посему.
Были Тиряне – семя купеческо – купцы финикийские. Как сетью осетили они кораблями и колониями все прибрежные страны и стали сильными князьями земли; но, забыв правду в бессердой корысти, начали они потом поглощать чуждое достояние, как пьяница сосет чужую кровь. И вот отмщение праведной десницы Божией неправедному купеческому народу! – Плачитеся корабли Кархидонстии, яко погибе Тир и отведеся пленен. – Кто сия совеща на Тира; – Господь Саваоф совеща разсыпати достояние его и обезчестити славу его. Рука его ктому не укрепеет по морю, разгневляющая царей... Ктому не приложите укоряти и обидети... Возми гусли, обыди град блудница забвенная, добре погуди и воспой плачевную песнь о прежней славе твоей (Ис. 23, 1, 8, 9, 11, 12, 16). Это и исполнилось.
Так, братие, неправда, насилием или хитростью успевающая в онеправдованиях, чуждоприсвоениях, торжествует обычно до времени. Но есть око, блюдущее правую сторону; исполнится мера беззаконий, и суд Божий не закоснит. Так для всякого лица, так и для всякого народа!
Не продолжу более указаний! Итак, дух смиренной покорности Богу, дух совершенной преданности Его водительству и крепкого упования на Него Единого, дух правды народа к народу, – чуждый всякого неправедного присвоения и насилия – вот дух Богоугодный, не гнев, а милость привлекающий свыше и сообщающий благонадежную крепость царствам. Бог никогда не оставит народа, так расположенного и таким духом исполненного. Расположим и мы себя так всегда, и милостив к нам будет Господь. Плещами своими осенит нас и мышцею своею укрепит и заступит. Вот недавно восстали на нас Вавилон гордый – Франция, Сирия слабая, опиравшаяся на союзы, – Австрия и Тир торговый – Англия! Как мы смирились пред Богом, как рабы покорные и всеми оставленные, на Него Единого возложили все упование свое, не чуждое присвоить, а свое только удержать желая, то и сподобились милостивого призрения и заступления Божия. Какой дух силы послал Он нам и в какое смятение привел умы и сердца покушавшихся онеправдовать нас?! Так и всегда будет. Если сохраним сей дух смирения, упования и правоты, Бог не только сохранит нас, но изберет в орудие исполнения Своих промыслительных планов относительно всех сопредельных нам народов, – милость или суд возвещая им чрез нас.
Я указал вам характеристические черты всего лица народного, привлекающие милость Божию. Но народ сам в себе есть многосоставное целое. Как крепость тела нашего зависит от неповрежденности частей, так и крепость государства – от праводействия составляющих его классов народа. Возьмем опять учителем св. пророка Исаию и поучимся у него, что требуется от нас для прочности государства и в сем отношении. Дух Божий вводил дух сего пророка во все пути жизни народа Божия и отметил пророческим наложением суда и наказания все, раздражающее Бога и привлекающее гнев Его. Прислушайтесь, что такое, – чтоб видеть, чему не следует быть и у вас, если не хотим потерять милости Божией! Князи твои, – вельможи, знать, говорит св. пророк, – не покоряются, замышляют новые законы и новый образ правлений. Сего ради тако глаголет Владыка Господь Саваоф: горе крепким во Израили: не престанет бо ярость Моя на противныя... И непокоряющихся погублю. Судии твои, говорит далее пророк, – все гражданские чины, – на мзде судят, заодно с ворами и грабителями, любят дары, сирым не судят, и суду вдовиц не внимают. Сего ради тако глаголет Господь: наведу руку Мою на вас, и разжегу вы в чистоту и всех беззаконных погублю (1, 23–25). Как это, взывает потом св. Исаия, Сион, град верный, стал полон суда! Прежде в нем правда почивала, а теперь в нем грабители и обидчики... мерила неправедные, серебро поддельное, вино смешанное с водою?! И такой пишет о них приговор: горе глаголющим доброе – лукавое, и лукавое – доброе, полагающим горькое – сладкое и сладкое – горькое! Како сгорает трость от углия огненного и сожигается от пламени разгоревшегося, так корень их – яко персть будет, наложит руку Свою на них Господь и гневом Своим поразит их (5, 20, 24, 25). Посмотрел потом пророк на то, как Иудеи проводят время, и увидел, что с раннего утра встают и ждут вечера (балов, театров) затем, чтоб веселиться с гусльми, и цевницами, и тимпанами, и свирелями; на дела же Господни – благочестивые порядки жизни – не взирают и о делах руку Его не помышляют. И вот им суд: расшири ад душу свою, и разверзе уста своя... и снидут в него вси богатии, безумно веселящийся (5,11–14). Посмотрел пророк на женщин, и вот что увидел: Вознесошася дщери Сиони, и ходиша высокою выею, и помазанием очес, и ступанием ног, купно ризы влекущия по долу (нынешние уборы), и ногама купно играющии (танцы), – и вот что присудил им: смирит Господь начальныя дщери Сиони, и отымет славу риз их... и вплетения златая. .. и перстни, и мониста, и запястия, и художныя усерязи, и восплачутся хранилища утварей их (3, 16–20). Когда, наконец, обозрел он весь народ и все неправды его, то в горести воззвал: тлением истлеет земля, и расхищением расхищена будет... земля бо беззаконие сотвори живущих ради на ней, понеже преступиша закон, и измениша заповеди, разрушиша завет вечный (Гл. 24, 3, 5).
Вот порядок жизни богопротивной, привлекающей суд и наказание. Наказания сии поражают грешащих по частям – каждого в роде своем. Но когда потом зло – не останавливаемое – охватывает весь народ, вся земля полагается пустою и становится жилищем филинов и нетопырей! Что следует из сего, сами видите. Хотите упрочить царство? – Надо бегать таких дел и порядков, кои привлекают гнев Божий и поражают все народное тело.
Идут ли к нам и в какой мере идут все укоры и грозные приговоры пророка, сами посмотрите. Дай Бог, чтобы совсем не шли. Но если идут, лучше исповедать то и исправиться, нежели прятаться под личину исправности, оставаясь неисправными. Не человеческий суд, а Божий! Око же Божие и в темных сокровенностях все видит.
Вот мы часто хвалим себя: святая Русь, православная Русь. О когда бы навсегда остаться нам святыми и православными, по крайней мере, любящими святость и православие! Какой верный залог несокрушимости имели б мы в титлах сих! Но осмотритесь кругом! Скорбно не одно развращение нравов, но и отступничество от образа исповедания, предписываемого Православием. Слышана ли была когда на русском языке хула на Бога и Христа Его?! А ныне не думают только, но и говорят, и пишут, и печатают много богоборного. Думаете, что это останется даром? Нет. Живый на небесех ответит нам гневом Своим, и яростию Своею смятет нас. Запад увлекает нас. На западе заходит уже солнце правды. Мы же, восточные, должны пребыть в свете, и не только освещаться, но и светить всем. Вот была недавно политическая коалиция против нас. Слились мы все в одно желание и пресекли самое покушение нападений на нас. Сделаем то же и в деле веры. Там, на западе, есть другая коалиция, направленная против света веры нашей. Восстают одни за другими злые учители. Тучи злых помышлений воздвигают, чтоб омрачить солнце, освещающее нас. Дал бы Бог, чтобы и в отражении сих врагов слились мы все в живое единомыслие Православия и совокупными усилиями свеяли с земли нашей навеваемый оттуда тлетворный прах. Вот англичане ныне отличаются верностью началам веры своей; а прежде что было? – безбожные учения ведь у них начались. Как же так успели они очиститься? Так, что, когда безбожники начали у них распространять свои учения, они все поднялись – и духовные, и больше еще светские, – и беседами, проповедями, собраниями, писаниями переспорили все суемудрия христоборцев, убедили всех в их лживости и тем спасли веру в королевстве своем. Теперь страна их чиста от христоборцев. Нечестие это перешло к французам и немцам, а от них заходит и к нам. У нас расходится потихоньку. Как же нам быть? Так оставить? Все наконец повредятся в вере. Воздвигнуть надо дух Православия в себе самих и объединиться в восстании против всякого образа мыслей, не согласного с ним. Этим одним отразим врагов Христа, как отразили коалицию врагов отечества. Начать должны вы – светские, и из вас – более образованные. Между вами расходится зло, вы должны начать и восстание против него... Ваше молчание будет – или неверие, или равнодушие к вере. Говорите же и пишите. Вы все слагаете на духовных. Да мы только по догадкам судим, какие речи там между вами ходят. Кто из вас приходил когда в духовному отцу и открывал ему болезнь свою, – что вот-де слышал то и то и смущаюсь. Едва ли есть такой! А иной и совсем запутался в неверии, а приходит и говорит, как верующий. Что же можем мы, когда вы так отчуждаете себя от нас и скрытничаете. Давайте вместе действовать. Откроем беседы с церковной кафедры, заведем вечера для чтения и собеседования, будем книги составлять – все сделаем в защиту веры. Только сделайте вы начало.
Придите и откройтесь, что такое там делается между вами. Мы гадаем только, что есть лица, кои составляют заговор против Христа Спасителя и св. Церкви Его. Но какими мыслями они руководятся, не слышим. Спорить же с предположениями есть то же, что бороться с тенями. Вот поневоле и остаемся бездейственными.
Вот договорился я до скорбных речей. Но не беру слова назад. Господь да умудрит всех – и вас, и нас – соединиться воедино в деле защиты веры! Ревнитель Православия – святитель Николай да озарит умы наши и своею ревностью по св. вере да исполнит сердца наши стать за славу Бога и св. Его Церкви. В этом залог не спасения только вечного, но и благоденствия временного. Аминь.
6 декабря, 1863 г.
В день тезоименитства наследника
цесаревича Николая Александровича
В христианстве ничего не следует изменять, подчиняясь духу времени, но должно строго держаться всего, как изначала заповедано, не ища льготностей
Дошло до моего слуха, будто вы считаете мои поучения очень строгими и полагаете, что ныне думать так нельзя, жить так нельзя, а стало – и учить так нельзя. Времена не те!! Как я порадовался, услышав это! Значит, вы внимательно слушаете, что говорю, и не только слушаете, но готовы бы исполнять то. Чего же больше и желать нам – проповедующим, как заповедано, и то, что заповедано?
При всем том с суждением вашим согласиться никак не могу, и считаю своим долгом оговорить его и поправить. Ибо оно помимо, может быть, вашего желания и убеждения исходит из того злого начала, будто христианство может быть изменяемо в своих догматах, правилах и освятительных действиях соответственно духу времени и что оно, применяясь к изменчивым вкусам сынов века сего, может иное прибавить, иное убавить. Это не так. Христианство должно пребыть вечно неизменно, нисколько не состоя под зависимостью и управлением духа века, а, напротив, само будучи назначено управлять, или властвовать над ним во всех, покоряющихся его водительству. Для убеждения вас в этом я предложу вам несколько мыслей.
Говорят: мое учение строго. Мое учение – не мое и не должно быть мое. С сего священного места никто не должен и не может проповедовать своего учения. И, если б я или другой кто дерзнул на это, долой нас отсюда. Мы проповедуем учение Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, святых Его апостолов и святой Церкви, Духом Божиим руководимой, и всячески заботимся о том, чтоб оно сохранилось в умах и сердцах ваших цело и неприкосновенно, – с осторожностью всякую мысль проводя и всякое слово употребляя, чтоб каким-либо образом не наложить тени на светлое Божественное учение сие. Иначе действовать нельзя. Такой закон для проповеди в Церкви от лица Божия положен от начала мира и должен быть в силе до конца его. Святой пророк Моисей, изложив народу Израильскому от лица Божия заповеди, заключает: да не приложите к словеси, еже аз заповедаю вам, ниже да отымете от него, сохраните заповеди Господа Бога нашего, елика аз заповедаю вам, и как заповедаю (Втор. 4, 2). Сей закон неизменности так непреложен, что Сам Господь и Спаситель наш, уча народ на горе, сказал: не мните, яко приидох разорити закон, или Пророки: не приидох разорити, но исполнити. – Аминь бо глаголю вам: дондеже прейдет небо и земля, иота едина, или едина черта не прейдет от закона, дондеже вся будут (Мф. 5, 17–18). Потом такую же силу дал Он и Своему учению, когда пред истолкованием заповедей в духе евангельском прибавил, иже аще разорит едину заповедей сих малых, и научит тако человеки, мний наречется в царствии небеснем (Мф. 5, 19). То есть, кто криво перетолкует их и умалит силу их, будет отвержен в будущей жизни. Так сказал Он в начале своей проповеди. То же самое засвидетельствовал Он и святому Иоанну Тайновидцу в откровении, где, изобразив последнюю судьбу мира и Церкви, Он говорит: сосвидетельствую всякому слышащему словеса пророчества книги сея: аще кто приложит к сим, наложит Бог на него язв, написанных в книзе сей: – и аще кто отымет от словес книги пророчествия сего, отымет Бог часть его от книги животным, и от града святаго (Откр. 22, 18, 19). На все же время от Своего первого явления миру до второго пришествия вот какой закон дал св. апостолам и их преемникам: шедше убо научите вся языки... учаще их блюсти вся, елика заповедах вам, – научите, то есть, не тому, что кто вздумает, а тому, что Я заповедал, – и это до конца мира: и се Аз с вами есмь... до скончания века (Мф. 28, 19–20). Апостолы приняли сей закон и за исполнение его живот свой положили, отвечая тем, кои страхом наказаний и смерти хотели было заставить их не говорить так, как они проповедовали: аще праведно есть пред Богом, вас послушати паче, нежели Бога, судите: не можем бо мы, яже видехом и слышахом, не глаголати (Деян. 4, 19–20). Сей же закон апостолами предан преемникам их, и ими принят и действует всегда в Церкви Божией, и составляет то, почему она есть столп и утверждение истины. Видите, какая неприкосновенная непоколебимость! Кто осмелится после сего своевольно коснуться чего или колебать что в учении и законах христианских?
Вот послушайте, что говорено было пророку Иезекиилю: Седмь дней был он в молитвенном восхищении, и по седми днех слышал слово от Господа: сыне человечь, стража дах тя дому Израилеву, да слышиши слово от уст Моих.., и возвестиши народу. И вот тебе закон! Если увидишь беззаконника беззаконнующаго и не скажешь ему: оставь беззакония и обратися от пути своего, беззаконник той в беззаконии своем умрет, крове же его от руки твоея взыщу. Если ж ты возвестишь беззаконнику, чтоб он обратился от пути своего беззаконнаго, а он не обратится, то беззаконник тот в беззаконии своем умрет, а ты душу свою избавиши. Равным образом, если видишь праведника, что он начнет колебаться в правдах своих, и ты не поддержишь его и не позаботишься образумить его словом твоим, праведник тот согрешивший в грехах своих умрет, душу же его от руки твоей взыщу. Если ж ты возвестишь праведнику, чтоб не грешил, и он не согрешит, то и праведник жизнью поживет, и ты душу свою избавиши (Иез. 3, 17–21). Какой строгий закон! А он слышится в совестях всех пастырей при избрании и рукоположении их, когда возлагается на них нелегкое иго – пасти вверяемое им большое или малое стадо Христово, и не пасти только, но и упасти. Как осмелиться покривить чем-либо в законе Христовом, когда от этого и нам, и вам пагуба! Если б спасительность учения зависела от нашего воззрения на него и вашего на то согласия, – еще бы был смысл, когда бы кто из снисхождения к немощам или по каким притязаниям века вздумал перестраивать христианство и применять его к похотям сердца лукавого. А то спасительность христианского домостроительства зависит совсем не от нас, а от воли Божией, от того, что Сам Бог устроил сей именно путь спасения и притом так, что другого пути нет и быть не может. Стало быть, учить как-либо инако – значит уклоняться с пути правого и губить себя и вас. А в этом какой смысл? Смотрите, какой строгий суд изречен, когда подобное нечто было в народе Израильском, в смутные времена пленения его. Некоторые пророки из жалости к мятущимся и страждущим говорили к народу речи не так, как повелел Господь, а так, как внушало им сердце их. Вот что Господь заповедал об них Иезекиилю; сыне человечь, утверди лице твое... на прорицающия от сердца своего, и прорцы на них... горе сшивающим возглавийцы под всякий лакоть руки, и сотворяющим покрывала над всякую главу всякаго возраста, еже развратити души. Горе, то есть, тем, кои прописывают всякие льготы и такие нежные предлагают порядки, чтоб никто не ощущал никакой неприятности ни сверху, ни снизу, не обращая внимания на то, спасительно ли то, или пагубно, угодно ли сие Богу, или противно. Горе таковым; ибо сия глаголет Господь... возглавия ваша и покрывала, то есть льстивые, льготные учения, имиже вы развращаете души... отторгну, – души, развратившиеся сим учением, рассыплю, и вас, развратителей, – погублю (Иез. 13, 18–21). Вот и польза от льгот и снисхождений, какие слышать вы желаете из уст проповедников! Принимая сие к сердцу, вам не того надобно желать, чтоб мы, из ложного угождения вам, делали какие-либо уступки из христианского учения, а, напротив, настойчиво требовать, чтобы мы держались его, как можно, строже и непоколебимее.
Расскажу вам один случай, которого я был почти что свидетелем на Востоке. Согрешил один христианин; приходит к духовному отцу, кается и говорит: как велит закон, так и поступи. Я открываю тебе рану, – уврачуй и, не жалея меня, делай, что нужно. Духовник же разжалобился искренностью его раскаяния и не наложил того пластыря на рану, какой положен в Церкви. Умер тот христианин. Чрез несколько времени является он во сне к духовнику своему и говорит ему: я открыл тебе рану и просил пластыря, ты не дал мне должного пластыря, – и вот меня не оправдывают за это. Скорбью объялась душа духовника по пробуждении от сна, и он не знал, что делать. А тот снова является, и в другой, и в третий, и много раз, каждый день, чрез день, и неделю, – и все повторяет те же слова: я просил пластыря, а ты мне не дал его, и вот мне худо за это! Истомился духовник от скорби и страха. Пошел на Афон, наложил по совету тамошних строгую на себя епитимию, несколько лет провел в посте, молитве и трудах, пока не получил извещения, что ради его смирения, сокрушения и труда прощен и он, и тот христианин, которого он не уврачевал по ложной снисходительности.
Вот до чего доводят поблажки и льготы! И кто нам дал власть прописывать их? Так нечего вам и ожидать их от нас! Слыхали вы про индульгенции папы Римского? Вот это и есть – льготности и поблажки, какие он дает наперекор закону Христову. И что же? От них развратился в вере и жизни весь Запад... И теперь гибнет в неверии и вольностях жизни с своими индульгенциями. Папа изменил многие догматы, все Таинства перепортил, расслабил правила церковного руководства и направления нравов, и все пошло не по намерению Господа – уже и хуже. Потом явился Лютер – умный человек, но своенравный. Папа, говорит, изменяет все, что вздумает, почему же мне не изменять?! И начал все строить и перестраивать по-своему, и учредил таким образом новую веру лютеранскую, далеко не похожую на ту, которая Господом заповедана и святыми апостолами нам предана. После Лютера выступили философы. Вот, говорят, Лютер завел у себя новую веру, хоть из Евангелия будто, но по своему уму. Почему же нам, и помимо Евангелия, не составить учение по одному своему уму? И начали умствовать и гадать – и о Боге, и о мире, и о человеке, всякий по-своему, и наделали столько учений, что голова помутится от одного перечисления их. И стало у них теперь: веруй, как вздумаешь, живи, как хочешь, наслаждайся, чем душе твоей угодно. Никаких законов и стеснений не признают и Слову Божию не покоряются. Широко у них: все преграды разметаны. Но путь сей широкий ведет в пагубу, как Господь сказал! Вот куда завело послабление в учении!
Избави нас, Господи, от сих расширений! Возлюбим лучше всякую тесноту, какую во спасение наше прописывает нам Господь. Возлюбим христианские догматы и стесним ими ум свой, заповедав ему не инакоумствовать. Возлюбим христианские правила жизни и стесним ими волю свою, понудив ее смиренно и терпеливо нести сие благое иго. Возлюбим все руководительные, исправительные и освятительные христианские чины и службы и стесним ими сердце свое, обязав его перенести вкусы свои от земного и тленного к сему небесному и нетленному. Как в клетку какую себя заключим или как по тесному какому будем влещи себя проходу. Пусть тесно, – так что ни направо, ни налево уклониться нельзя, – но зато несомненно, что по сему тесному пути войдем в Царство Небесное. Царство сие ведь есть царство Господне. И путь сей тесный Господь прописал и сказал: идите сим именно путем и достигнете Царствия. Как тут можно сомневаться, что идущий дойдет? И с каким умом станет кто желать каких-либо отмен, когда чрез них тотчас собьешься с пути и погибнешь?
Утверждаясь на сих понятиях, не скорбите, если иное в учении нашем покажется строгим, и о том только удостовериться желайте, Господне ли оно. И когда удостоверитесь, что Господне, принимайте его вседушно, как бы оно ни было строго и стеснительно. Льгот же и послабления в учении и правилах жизни не только не желайте, но бегайте от них, как от огня гееннского, которого не миновать всем, кои выдумывают их и увлекают ими слабодушных вслед за собою. Аминь.
29 декабря, 1863 г.
В неделю по Рождестве Христове