Митрополит Иосиф Петроградский и Истинно-Православная Церковь. Часть II

Дата публикации
7 декабря 2007

II. Жизненный путь и духовный облик Митрополита Иосифа

 
«А подлости человеческой в пример для подражания я не возьму никогда, тем более, что никакая измена от страданий всё равно не избавит, так пусть уж буду страдать за идею, а не за измену ей»
 
Митр. Иосиф Петроградский
(из письма о. Николаю Прозорову)
 
Житие свщмч. митр. Петроградского Иосифа (Петровых), давшего свое имя антисергианскому движению, заслуживает, безусловно, более подробного описания.
Будущий митрополит родился 15 декабря 1872, в г. Устюжна Новгородской губ. в мещанской семье. Крещен младенец Иоанн был, как и все его братья и сестры, в приходской церкви Вознесения Господня своего родного города. Глубокая вера и стремление послужить Господу отмечались у него с раннего детства.
Первые годы учебы прошли в Устюженском Духовном училище. Затем Иоанн поступил в Новгородскую Духовную семинарию, которая располагалась в обители преподобного Антония Римлянина. После окончания семинарии в 1895 г. в числе лучших ее воспитанников Иоанн был принят на казенный счет в Московскую Духовную академию. Закончив ее первым магистрантом в 1899 г., он был оставлен профессорским стипендиатом при академии.
9 сентября 1900 г. Иоанн был утвержден исполняющим должность доцента академии по кафедре Библейской истории. Но карьера ученого уже не привлекала его, стремившегося к своей давней мечте – иночеству. Зародилась она еще в то время, когда Иоанн Семенович был семинаристом. Студентом академии он любил посещать святые обители и святые места, им были совершены паломничества в Соловецкий монастырь, во Иерусалим, на святую гору Афон, в Ново-Афонский монастырь. Во времена зимних каникул, уклоняясь от светских развлечений и увеселений, Иоанн уезжал в любимый им Антониев монастырь в Новгороде. Именно там он и провел последние недели лета 1901 г., готовясь к иноческому постригу, уходя в себя и сосредоточиваясь в молитвах.
Пострижение в монашество было совершено 26 августа 1901 г. в Гефсиманском скиту, что неподалеку от Троице-Сергиевой Лавры, с наречением именем Иосиф. Чин пострижения совершил преосвященный еп. Волокололамский Арсений (Стадницкий), ректор Московской Духовной академии. Божественную литургию служил инспектор академии архимандрит Евдоким (Мещерский) совместно с новгородским епархиальным миссионером иеромонахом Варсонофием (Лебедевым) и монастырскою братиею. После совершения пострига епископом Арсением было сказано Иосифу слово, которое имело руководящее значение для всей его последующей деятельности: «Теперь, когда хулится имя Божие, молчание постыдно будет и сочтено за малодушие или безчувственную холодность к предметам веры. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерег Господь. Работай Господеви духом горяще». Слова эти были восприняты как завет и хранились в душе Владыки всю жизнь, имея огромное значение для его деятельности. 30 сентября того же года монах Иосиф был рукоположен во иеродиакона, а 14 октября – во иеромонаха.
В феврале 1903 г. его удостоили степени магистра богословия и утвердили в звании доцента, а через некоторое время, 9 декабря 1903 г., назначили экстраординарным профессором и инспектором Московской Духовной Академии. За церковные заслуги 18 января 1904 г. отца Иосифа возвели в сан архимандрита. В этом же сане он отбыл в июне 1906 г. для несения послушания настоятеля первоклассного Яблочинского Свято-Онуфриевского монастыря в Холмской епархии. Через год, согласно определению Святейшего Синода, архимандрит Иосиф перемещен настоятелем первоклассного Юрьева монастыря в Новгороде. Новое постановление Синода от 27 февраля 1909 г. вознесло его на высокую ступень епископского служения.
Хиротония во епископа Угличского, викария Ярославской епархии проходила 15 марта 1909 г. в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге. Совершали ее видные иерархи Русской Православной Церкви: митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Московский Владимiр (Богоявленский), митрополит Киевский Флавиан, архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) в сослужении многочисленного духовенства. Епископская хиротония окончательно утвердила вл. Иосифа в правильности выбранного им жизненного пути. Преосвященный Иосиф очень любил служить литургию и служил ее каждый день, стремясь непрестанно пребывать в любви и молитвенном общении с Богом и Его Пречистой Матерью.
В 1905-1914 гг. под инициалами А.I. была издана книга духовных размышлений преосвященного Иосифа «В объятиях Отчих. Дневник инока». Сам автор  предварил свой труд такими словами: «Владея настоящей книгой, знай, добрый читатель, что ты некоторым образом владеешь душою моею. Не осмей ее, не осуди, не укори: она открыта пред тобой здесь так, как только открывают ее духовнику и самому близкому человеку: открыта во всех сокровеннейших движениях, ежедневных настроениях, чувствованиях, изъянах и немощах, во всех добрых или злых, святых или темных сторонах и жизненных проявлениях...»
Сразу после выхода первых книжек дневника они возбудили отклик в сердцах истинно верующих людей, горячо обсуждались в православной периодике тех лет. Сильное впечатление производит запись в дневнике от 6 августа 1909 г.: «Господи! Душа моя жаждет подвига. Укажи мне его, натолкни на него, укрепи в нем, вразуми, помоги. О, как хотел бы я участи избранных Твоих, не пожалевших для Тебя ничего, вплоть до души и жизни своей». Это желание инока впоследствии осуществилось, когда свой мученической кончиной Владыка прославил Христа.
Дневник состоял из 12 томов, из которых первые вышли в свет в 1905 г., т.е. не более чем через четыре года после пострижения. Автор внимательно углублялся в себя и записывал каждое свое душевное движение. В дневнике много говорится и о взлетах его духа, и об искушениях – приливах гордости и самомнения, и о других духовных переживаниях. Из этих записей видно, что архимандрит, а затем Владыка Иосиф был человек аскетически настроенный, опытный как подвижник, энергичный, но горячий и порывистый. Обширная административная работа, сначала во главе монастыря, а потом видного викариатства не вполне отвечала его душевному настрою, склонности к уединенной молитве и самоуглублению.
Душевные силы Владыки укрепляли поездки в обители. В 1909 г. он посетил старинный, основанный еще в 1564 г. близ Устюжны при впадении реки Моденки в реку Мологу Николо-Моденский монастырь – место своей будущей многолетней ссылки. Тогда епископ Иосиф отслужил в обители Всенощную. Значительно укрепило его духовные и душевные силы посещение в 1911 г. святой горы Афон. С 27 февраля 1909 г. вплоть до закрытия этой обители в 1923 г. Владыка был настоятелем Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря в городе Ростове Великом. В мае 1913 г. в связи с празднованием 300-летия Дома Романовых он встречал там Государя Императора Николая II и благословил его и Августейших детей Боголюбской иконой Пресвятой Богородицы.
    Начало службы Владыки в Ростове совпало в октябре 1909 г. с 200-летием кончины святителя Димитрия Ростовского, которое стало всероссийским праздником. Епископ приложил много усилий по устройству и проведению торжеств. С 1910 г. он был уже первым викарием Ярославской епархии, которую с 1907 по декабрь 1913 гг. возглавлял в сане архиепископа будущий св. Патриарх Московский и всея России Тихон (Белавин). 14 сентября 1913 г. преосвященный Иосиф передал из Ростова в свой родной край - храм с. Модено Устюженского уезда, имевший придел свт. Димитрия Ростовского, часть мощей, гроба и одежды этого святого.
В августе 1914 г. из Костромы почти одновременно отбыли правящий архиерей и его  первый викарий, и епископ Иосиф с 25 августа по 16 сентября 1914 г. исполнял обязанности временно управляющего Костромской епархией. Несмотря на непродолжительность этого периода, он характеризует Владыку, как деятельного и истового архипастыря, немало сделавшего для оказания помощи русским воинам и их семьям в начальный период Великой войны. Так, 29 августа в кафедральном соборе Костромы епископ Иосиф отслужил панихиду «по вождям и воинам на поле брани за Веру, Царя и Отечество живот свой положившим», затем был проведен крестный ход на центральную площадь города, где у Александровской часовни Владыка в сослужении всего городского духовенства совершил молебен «о даровании победы русскому воинству над врагом, а народу над пьянством». 3 сентября резолюцией епископа было предписано «объявить всем благочинным, настоятелям и настоятельницам монастырей и приходским священникам оказывать возможное содействие сборам на нужды Красного Креста за все время войны». О внимании Владыки к нуждам военного времени свидетельствует и то, что он собирал в Костроме настоятелей, причт и старост для обсуждения «чем духовенство и церкви города могут оказать свою помощь больным и раненым воинам во время настоящей войны».
До революционных потрясений 1917 г. Владыка успел написать и большей частью опубликовать около 80 трудов, в том числе 11 томов своего дневника и 10 статей в Православной Богословской энциклопедии. Издавались им и крупные работы, от духовно-нравственных до религиозно-философских, например, в 1902 г. в Сергиевом Посаде вышла его работа «Матерь Божия - Благодатная Матерь народа русского», а в 1905 г в Харькове - сочинение «Учение Лейбница о происхождении и сущности зла».
Об отношении еп. Иосифа к Февральской революции достоверных сведений не имеется. Он не выступил активно против революционеров из Временного правительства, но принадлежал к той, увы, немногочисленной группе архиереев, которые, по крайней мере, не обезчестили себя посылкой приветственных телеграмм Думе и Временному правительству с выражением радости по поводу свержения Царя и не славословили масонский переворот в устных и печатных выступлениях.
Весной 1917 г. епископ Иосиф основное внимание уделял примирению со старообрядцами. 31 мая 1917 г. вместе с епископом Уфимским Андреем (Ухтомским) и единоверческим протоиереем Симеоном Шлеевым он присутствовал на Соборе старообрядческой Церкви Белокриницкой иерархии, проходившем на Рогожском кладбище в Москве, подписал «Обращение» к Собору и имел беседы со старообрядческими архиереями. Чаемое православными архиереями примирение так и не состоялось из-за сектантской настроенности большинства раскольнических иерархов, отказывавшихся признавать преосвященных Андрея и Иосифа православными епископами.
В августе 1917 г. Владыка Иосиф стал участвовать в работе Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. В отличие от многих православных, возлагавших неоправданные надежды на этот возникший в революционном угаре Собор, епископ Иосиф смотрел на положение дел гораздо трезвее. Он и до революции не предлагал никаких радикальных мер по реорганизации церковного управления и не увлекался, как делало тогда большинство, церковным политиканством и борьбой с мнимым «цезарепапизмом». Свою позицию он так изложил на страницах своего дневника (запись от 20 декабря 1907 г):
 
«Права ли и истинна ли наша Церковь при ее современных некоторых ненормальностях, указываемых ее врагами («цезарепапизм» и т. п.)? Права и истинна. Какое мне дело до какого-то там цезарепапизма? Я в душе своей сам царь над собою, и за все сам отвечаю. Личное мое усердие, благочестивое настроение ничем не может быть связано. «Царство Божие внутри нас есть». И здесь, прежде всего, нам надо созидать свое спасение и отвечать за него.
 Какое мне, далее, дело до предписаний регламентов - например, выдавать «тайну» исповеди? По совести своей я никогда бы ничего не выдал и ничуть бы не отвечал за это пред Богом. Между тем, другой и без регламентов выдает своего «друга» каждый день. Все это форма и внешность, содержания же и внутренней силы и действенности истины Христовой совершенно не касается». («В объятиях Отчих. Дневник инока». т. VII. c. 296-297)
 
Понимал преосвященный Иосиф и то, что всякие церковные реформы и преобразования останутся совершенно бесплодными, а то и принесут явный вред, если прежде не произойдет духовно-нравственного возрождения в душах православных. Поэтому с проведением Поместного Собора он не связывал никаких особых надежд, тем более, что даже на интронизацию Патриарха этот Собор испрашивал специальное разрешение у большевицкого ревкома, обосновавшегося рядом в Кремле.
В конце 1917 - начале 1918 г. епископ Иосиф временно управлял Рижской епархией, а 3-4 октября 1918 г. принимал у себя в Ростове патриарха Тихона и сослужил с ним всенощное бдение, а затем и Божественную Литургию.
В начале 1919 г, когда на всех фронтах Гражданской войны Красная армия перешла в наступление, и большевикам показалось, что победа в войне им обезпечена, они решили заняться Православной Церковью «по-настоящему». Именно с января 1919 г. большевицкая власть от достаточно хаотического террора, проводимого без определенного плана, перешла к планомерному уничтожению Церкви, объявив ей открытую войну.
Епископ Иосиф был к тому времени уже слишком заметной фигурой, чтобы репрессии богоборческой власти обошли его стороной. 7 июля 1919 г. последовал его первый арест в Ростове Ярославской губернской ЧК «за попытку срыва вскрытия мощей в Ростовском уезде путем созыва верующих колокольным звоном». Владыка был перевезен в Москву во внутреннюю тюрьму ВЧК, где содержался около месяца. В августе 1919 г. он оказался освобожден без вынесения приговора. Мужественное поведение преосвященного не осталось незамеченным, и 22 января 1920 г. он был возведен в сан архиепископа и назначен Святейшим Патриархом Тихоном архиепископом Ростовским, викарием Ярославской епархии.
Новый конфликт с представителями большевицкой власти не заставил себя ждать. 26 апреля 1920 г. специальная комиссия вскрыла мощи Ростовских Чудотворцев в Успенском соборе, Спасо-Яковлевском Димитриевом и Авраамиевском монастырях. Архиепископ Иосиф организовал и возглавил крестный ход с выражением протеста против этого мракобесия, незаконного даже в свете советских декретов. За это 8 июня 1920 г. Владыка был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Три недели он находился в заключении в Ярославской тюрьме, а в это время в Ростове собирались тысячи подписей верующих за его освобождение. В итоге архиепископ Иосиф был освобожден, но постановлением Президиума ВЧК от 26 июля 1920 г. приговорен к 1 году заключения условно с предупреждением о неведении агитации.
Весной 1922 г. на Русскую Православную Церковь обрушились новые тяжелые испытания – развернутая по указанию Политбюро ЦК РКП(б) кампания по изъятию церковных ценностей и обновленческий раскол, также непосредственно организованный органами государственной власти, в частности ГПУ. После ареста Патриарха Тихона в мае 1922 г. власть в Церкви на год захватили просоветски настроенные обновленцы, сформировавшие свое Высшее церковное управление.
Архиепископ Иосиф также был арестован в мае 1922 г. по делу «о противодействии изъятию церковных ценностей» и 19 июля приговорен в г. Ростове Ярославским губернским революционным трибуналом к 4 годам лишения свободы. После этого - третьего за последние три года - ареста Владыка был вынужден дать подписку «не управлять епархиею и не принимать никакого участия в церковных делах и даже не служить открыто», что привело к его досрочному освобождению по предписанию от 5 января 1923 г. председателя ВЦИК виднейшего большевика Калинина.
Однако, после освобождения Владыка, затворившись в Угличском Алексеевском монастыре, продолжал вопреки подписке негласно управлять епархией, отвергая всякий диалог с обновленцами. Категорическое неприятие их принесло преосвященному Иосифу уважение и всеобщую любовь православного народа, который всячески поддерживал своего архипастыря. Так, в письме начальника Ярославского губернского отдела ГПУ в ОГПУ от 8 августа 1923 г. говорилось: «Обновленческая группировка в настоящее время почти совершенно прекратила свою деятельность под натиском тихоновской группировки. Большинство духовенства и верующих идет по пути тихоновщины, ослабляя морально и материально обновленческую группировку. Во главе тихоновской группировки стоит епископ Ростовский Иосиф. Данное лицо по Ярославской губернии в настоящее время весьма авторитетно не только среди духовенства и верующих, но и среди советских работников низового аппарата, и в особенности Ростовского уезда … Для поддержания деятельности обновленческой группы, безусловно, необходимо изъять из пределов Ярославской губернии епископа Иосифа … Без этой операции нет возможности хотя бы минимально поддерживать деятельность обновленческой группы … »
В мае 1924 г. архиеп. Иосиф был назначен членом Священного Синода при Патриархе. Будучи переведен в марте 1924 г. на Одесскую кафедру, Владыка не смог водвориться там из-за противодействия обновленцев и местного совдепа, и оставался проживать в Ростове на положении управляющего Ростовским викариатством до осени 1924 г., когда был назначен управляющим Новгородской епархией. Проживая большую часть времени в Ростове, Владыка Иосиф временно управлял одной из старейших русских епархий до сентября 1926 г. Архиепископ периодически служил в новгородском Софийском соборе, петроградском кафедральном храме Воскресения Христова (Спасе-на-Крови). Особенно значительное количество верующих собирали его архиерейские богослужения в Успенском соборе г. Ростова.
Когда 25 марта/7 апреля 1925 г. скончался Святейший Патриарх Тихон, Местоблюстителем Патриаршего Престола согласно его завещанию стал митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Архиепископ Иосиф с шестьюдесятью другими архиереями участвовал в погребении св. Патриарха Тихона и подписал акт о передаче местоблюстительских полномочий св. митрополиту Петру. В своем распоряжении от 6 декабря 1925 г. – за несколько дней до ареста – последний поставил архиепископа Иосифа третьим кандидатом в Заместители Патриаршего Местоблюстителя за митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским) и митрополитом Киевским Михаилом (Ермаковым).
После ареста Владыки Петра (Полянского) руководство Русской Церковью перешло к митрополиту Сергию. Последний, «вследствие настоятельной просьбы верующих», как сказано в указе, назначил в августе 1926 г. архиепископа Ростовского Иосифа, уважаемого повсюду за свою аскетическую жизнь и ученость, митрополитом Петроградским с возложением белого клобука, креста на клобук и митру. Нет сомнения, что впоследствии митр. Сергий жалел об этом назначении.
Православные христиане Петрограда встретили Владыку с большой радостью, как стойкого борца за чистоту Православия, тем более, что после расстрела в августе 1922 г. новомученика митрополита Вениамина (Казанского) они несколько лет не имели своего правящего архиерея. 29 августа/11 сентября митрополит прибыл в Петроград и остановился в Воронцовском подворье. Это был день празднования Усекновения главы Иоанна Предтечи и канун праздника перенесения в город мощей святого благоверного князя Александра Невского, который еще совсем недавно сопровождался грандиозным крестным ходом от Исаакиевского собора до Александро-Невской Лавры. На всенощной Троицкий Собор Лавры, недавно перешедший к «тихоновцам» от обновленцев, был переполнен народом.
«Восторгам и умилению не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвенно Богу благодарные», – писал очевидец. Согласно другому источнику: «Духовенства собралось человек полтораста – от облачального места до престола по обеим сторонам. Епископат весь: митрополит, преосв. Алексий, Гавриил (Воеводин), Николай (Ярушевич), Стефан (Бех), Григорий (Лебедев), Сергий (Дружинин) и Димитрий (Любимов)». Первые впечатления от нового главы епархии были очень благоприятны: «Новый митрополит – высокого роста, седой, в очках, вид серьезный, несколько необщительный, как будто суровый. Есть что-то общее во внешнем виде с покойным митрополитом Вениамином. Ходит несколько сутуловато. Ни с кем не разговаривает в алтаре. Даже через еп. Григория послал сказать "беседовавшему" в алтаре духовенству держать себя "покойнее". У епископа и духовенства – в их держании себя – сразу почувствовалось, что приехал "хозяин": все подтянулись. Голос у него – высокий, довольно нежный, приятный, дикция чистая. В общем, впечатление хорошее, приятное».
Прот. Мих. Чельцов вспоминает, что «митрополит Иосиф внушал к себе, с первого же взгляда на него, симпатию и доверие…Отзывались о нем как об истинном монахе, добром человеке, горячем молитвеннике, отзывчивым к нуждам и горестям людским; хотелось быть около него, слушать его… И нам, духовенству, казалось, что именно его-то нам и нужно, что именно он-то и может проявлять тот авторитет, который обязывает к послушанию, отклоняет от противления, научает к порядку, дисциплинирует одним взглядом, – словом, что с ним-то начнется у нас настоящая жизнь, что будет у нас Владыка Отец».
Сохранились свидетельства и других очевидцев о назначении Владыки Иосифа Петроградским митрополитом. Так, архимандрит Феодосий (Алмазов) в рукописи «Мои воспоминания (записки соловецкого узника)» отмечал: «Все в Петрограде восторжествовали. Известный аскет, профессор академии, плодовитый духовный писатель. Первое всенощное бдение он совершил 23 ноября [ошибка, на самом деле 11 сентября нового стиля - ред.] в день памяти Св. Александра Невского в Лавре. Все туда устремились. Религиозный подъем был невиданный: ведь стал на свою кафедру преемник священномученика Вениамина. Народу – масса. Отслужив литургию с прекрасной проповедью, Владыка уехал в Ростов попрощаться со своей паствой – и в этом была его роковая ошибка».
Митрополит Иосиф действительно 13 сентября вечером уехал из Петрограда в Ростов, чтобы проститься с прежней паствой, оставив управляющим епархией на время своего отсутствия епископа Гавриила (Воеводина). Вернуться на берега Невы ему уже никогда не было суждено. Будучи вызван в Москву ОГПУ, в разговоре с возглавлявшим церковный отдел Е. Тучковым владыка резко отрицательно отнесся к предложенному плану «легализации» Церкви. В результате ему был запрещен выезд из Ростова.
В начале декабря 1926 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий был арестован. Его обязанности перешли к митрополиту Иосифу, который, предвидя и для себя возможность в ближайшем будущем такой же участи, обратился 25 ноября (8 декабря) 1926 г. с завещательным посланием «К архипастырям, пастырям и пасомым Русской Православной Церкви». В нем он определял, в случае непредвиденных событий (ареста, ссылки, расстрела), дальнейший порядок «канонически неоспоримого» преемства высшей власти в Церкви. Митрополит Иосиф по возникшей тогда традиции назначил трех возможных преемников: архиепископов Екатеринбургского Корнилия (Соболева), Астраханского Фаддея (Успенского) и Угличского Серафима (Самойловича).
Предчувствие ареста не обмануло Владыку Иосифа – 29 декабря 1926 г. в Ростове он вновь оказался под стражей. Арестованного митрополита доставили в Николо-Моденский монастырь Устюженского района, где в это время обитало всего 10 монахов, с запрещением покидать его. Это была настоящая ссылка. Но, обладая значительным авторитетом и решительным характером, преосвященный Иосиф продолжал управлять Петроградской епархией через своих викариев – епископа Гдовского Димитрия (Любимова) и епископа Нарвского Сергия (Дружинина).
Переломным рубежом в истории Русской Православной Церкви стали события второй половины 1927 г.
16(29) июля освобожденный из заключения митрополит Сергий (Страгородский), совместно с членами самозванного «Временного Синода» выпустил «Послание к пастырям и пастве» (Декларацию 1927 г.) о лояльности Русской Церкви советской власти, которая отождествляла интересы большевицкого государства и «нашего правительства» с интересами Православной Церкви, обязывая всех членов последней служить антихристовой советской власти «не за страх, а за совесть». Одновременно с Декларацией был допущен полный и всесторонний контроль ОГПУ над назначением епископата и священства. Такое отступничество, сравнимое разве что с иудиным предательством, не могло, конечно, оставить митр. Иосифа и единомышленное  ему духовенство равнодушным.
Предвидя сопротивление в Петроградской епархии, митр. Сергий 13 сентября 1927 г., согласовав вопрос с ОГПУ, издал указ о переводе «по соображениям большей пользы церковной» митр. Иосифа на Одесскую кафедру.
Этот указ вызвал среди верующих Петрограда такую бурю возмущения, что даже сергианский церковный историк «митрополит» Иоанн (Снычев), в своей книге отмечал: «Когда стало известно, что их любимец и страдалец за веру православную не согласен с решением Синода, и открыто выражает свой протест против него, смущение народное достигло крайних пределов…». Сам Владыка Иосиф по свидетельству «воспринял указ как величайшую несправедливость, как следствие интриги», а с амвонов в Петрограде открыто говорили, «что митрополит Иосиф переведен неправильно по докладу епископа Николая (Ярушевича), который, очевидно, наклеветал на него».
В своем письме митр. Сергию от 15(28) сентября Владыка Иосиф сообщал об отказе подчиниться указу, как явно неканоничному, принятому под влиянием враждебных Церкви сил. В ответ сергианский «Синод» 12(25) октября принял постановление, подтверждающее прежний указ и предписывающее викарным епископам прекратить возношение за богослужением имени Владыки Иосифа. 17(30) октября митр. Иосиф из Ростова ответил на постановление «Сvнода» от 12(25) октября новым посланием с отказом оставить Петроградскую кафедру, пояснив, что нестроения в епархии породил тайно оглашенный приказ о его перемещении, что связь его с петроградской паствой не искусственная, но основанная на горячей любви к нему пасомых и, наконец, что послушания «церковной власти» он оказывать не желает, поскольку сама «церковная власть» находится в рабском состоянии у советских коммунистов.
После неудачного визита в Москву к митр. Сергию петроградской делегации, состоявшей из еп. Димитрия (Любимова), прот. Викторина Добронравова и мiрян И.М. Андреевского и С.А. Алексеева, викарные епископы Гдовский Димитрий и Нарвский Сергий, подписали акт отхода от митр. Сергия (13/26 декабря), «сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, Митрополита Крутицкого», при этом еп. Димитрий официально объявил митр. Сергия безблагодатным. Сергианский «Сvнод» реагировал на это постановлением 30 декабря/12 января 1928 г. о запрещении в священнослужении епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), которое зачитал в Никольском Богоявленском соборе известный сергианин еп. Николай (Ярушевич). Этот момент времени можно считать официальной датой отпадения Московской патриархии в лице митр. Сергия и его сообщников в сергианский раскол.
Ещё до официального провозглашения отделения митр. Иосиф благословил готовившийся отход. Во второй половине декабря он писал еп. Димитрию: «Дорогой Владыко! Узнав от М. Агафангела о принятом вами решении, нахожу (после ознакомления со всеми материалами), что другого выхода нет. Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам, но, конечно, помочь вам более существенно лишен возможности…».
25декабря/7 января митр. Иосиф в письме в Петроград вновь одобрил действия своих викариев: «…Для осуждения и обезвреживания последних действий митр. Сергия (Страгородского), противных духу и благу Св. Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Пусть эти распоряжения приемлет одна всетерпящая бумага, да всевмещающий бесчувственный воздух, а не живые души верных чад Церкви Христовой».
Что же до возводимых на него обвинений в «расколе», то митр. Иосиф в февральском (1928 г) письме к архим. Льву (Егорову) с предельной ясностью разъяснил, что есть раскол в православном понимании этого слова, и кто в действительности - он или митр. Сергий -  находится в расколе:
 
« …дело обстоит так: мы не даем Церкви в жертву и расправу предателям и гнусным политиканам и агентам безбожия и разрушения. И этим протестом не сами откалываемся от Нее, а их откалываем от себя и дерзновенно говорим: не только не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр истинной Православной Церкви, а врагами Ее, предателями и убийцами Ее считаем тех, кто не с нами и за нас, а против нас. Не мы уходим в раскол, не подчиняясь Митр. Сергию, а Вы, ему послушные, идете за ним в пропасть Церковного осуждения…
Может быть, не спорю: Вас пока больше, чем нас. И пусть «за мною» нет большой массы, как Вы говорите. Но я не сочту никогда себя раскольником, а примкну к святым исповедникам. Дело вовсе не в количестве, не забудьте ни на минуту этого. Сын Божий, когда вновь придет, найдет ли вообще верных на земле? И может быть, последние бунтовщики против предателей Церкви и пособников Ее разорения, будут не только не епископы, и не протоиереи, а самые простые смертные, как у Креста Христова Его последний страдальческий вздох приняли не многие близкие Ему простые души…
          Не судите же меня строго и четко усвойте следующее:
         1. Я отнюдь не раскольник и не зову к расколу, а к очищению Церкви от сеющих истинный раскол и вызывающих его.
         2. Указание другому его заблуждений и неправоты не есть раскол, а попросту говоря — введение в оглобли разнузданного коня.
         3. Отказ принять здравые упреки и указания есть действительно раскол и попрание истины.
        4. В строении Церковной жизни — участники — не только одни верхушки, а все тело Церковное, и раскольник тот, кто присваивает себе права, превышающие его полномочия, и от имени Церкви дерзает говорить то, чего не разделяют остальные его собратья.

         5. Таким раскольником показал себя митр. Сергий, далеко превысив свои полномочия и отвергнув и презрев голос многих других святителей, в среде которых и сохраняется чистая Истина.
         …
         Защитники Сергия говорят, что каноны позволяют отлагаться от епископов только за ересь, осужденную Собором. Против этого возражают, что деяния митр. Сергия достаточно подводят и под это условие: если иметь в виду столь явное нарушение им свободы и достоинства Церкви Единой, Святой, Соборной и Апостольской.
         А сверх того, каноны ведь многое не могли предусмотреть. А можно ли спросить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце Церкви — Ее свободу и достоинство.
         Что вреднее — еретик или убийца?»
         
Следует отметить, что Владыка с присущей ему скромностью протестовал против отождествления начавшегося антисергианского движения исключительно со своим именем. Согласно протоколам его допросов (от 22, 30 сентября и 9 октября 1930 г.) митрополит говорил:
«Дело мое, по которому я привлекаюсь, как мне представляется, зиждется на мнении обо мне как лидере особого течения в нашей церкви, которое возникло четыре года назад в связи с декларацией митр. Сергия, грубо нарушившего, по убеждению верующих, глубочайшие основы строя церковной жизни и управления. Это течение совершенно несправедливо окрещено "иосифлянами", каковую несправедливость указывает и сам митроп. Сергий в переписке его с митрополитом Кириллом. Гораздо основательнее оно должно быть названо вообще "антисергианским". Самое течение нашей группы возродилось на благоприятной почве злоупотреблений митр. Сергия и независимо от каких бы то ни было личностей вызвало одновременно повсюду соответствующе сильную реакцию в церковных кругах без всякого моего участия и влияния. Более того: я сам значительно позднее втянут был в это течение, и не оно шло и идет за мною, а скорее я плетусь в хвосте за ним, не сочувствуя многим его уклонам вправо и влево. И если бы даже уничтожить вовсе меня и мое участие в этом движении, оно безостановочно шло бы и пойдет дальше без малейшей надежды на полное искоренение… Никакими репрессиями со стороны Советской власти наше движение не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте православия пустили глубокие корни. Ложь митрополита Сергия в его интервью о том, что церкви закрываются по постановлениям верующих, понятна каждому, даже неграмотному крестьянину…»
 
24 января/6 февраля 1928 г. митр. Иосиф подписал акт отхода от митр. Сергия в составе Ярославской епархии. В этот же день появилась его резолюция о согласии возглавить отделившихся от митр. Сергия в Петроградской епархии: «Митрополит Ярославский Агафангел с прочими епископами Ярославской Церковной области отделились также от митр. Сергия и объявили себя самостоятельными в управлении вверенными им паствами, к чему я присоединил свой голос. По сему благому примеру нахожу благовременным открыто благословить подобное же правильное отделение части Петроградского духовенства со своими паствами. Согласен на просьбу возглавить это движение своим духовным руководством и молитвенным общением и попечением; готов не отказать в том же и другим, желающим последовать доброму решению ревнителей Христовой истины. Молю Господа, да сохранит всех нас в единомыслии и святой твердости духа в переживаемом Церковью новом испытании».
Митр. Иосиф, взяв на себя руководство епархией, пытался объединить Ярославскую группу с петроградскими иосифлянами, но митрополит Агафангел решил управлять самостоятельно, без какого бы то ни было слияния с другими оппозициями, а уже 16 мая 1928 г. частично примирился с митр. Сергием. Это малодушное колебание митр. Агафангела вызвало справедливое возмущение митр. Иосифа, который писал по этому поводу еп. Димитрию (Любимову):
 
«Ярославские «дезертиры» меня как-то мало смутили и удивили. Само их выступление в хронологическом отношении было позже нашего, и если в свое время, казалось, было на пользу нам, то теперь лишение этой «пользы» не составило для нас никакого вреда, оказавшись лишь укором для новых изменников и предателей истины и правды дела. Путь они промелькнут как отставшие и ничуть не задержавшие нас на нашем крестном пути! Нам отставать по примеру их не приходится, чтобы не было в этом поощрения их малодушию и расслаблению. И от Господа бывали отпадавшие, уходившие от Него и оставлявшие Его в столь удивительном меньшинстве (12). Зато эти 12 выросли потом в то, что мы теперь так хотим спасти и бережно охранить от новых предателей и разрушителей и что эти разрушители сумели опять умалить до «ничтожного меньшинства». Но пусть нас не смутит это! Будем крепко помнить, что большинством голосов (и подавляющим) была распята Сама Истина, и ссылающиеся теперь в свое оправдание на большинство - пусть лучше прочтут себе в этом жестокое обличение и укор, что и их «большинством» вновь распинается Христос-Истина!»
 
Этот отзыв митр. Иосифа стал известен митр. Агафангелу и произвел на него столь сильное впечатление, что последний незадолго до кончины нашел в себя силы вернуться на исповеднический путь и окончательно отмежевался от митр. Сергия.
За акт официального отделения от митр. Сергия Владыку Иосифа 29 февраля 1928 г. власти выслали из Ростова (где он проживал с сентября предыдущего года) обратно в Николо-Моденский монастырь. По пути в монастырь митр. Иосиф нелегально заехал в Петроград, где согласно сообщению осведомителя ОГПУ, убеждал всех крепко держаться принятой линии в отношении митр. Сергия и ни в коме случае не каяться перед ним. «Пусть я буду сослан, казнен, но не покину тех, кто идет за мною», - таковы были буквальные слова митр. Иосифа.
Выполняя роль услужливого лакея ОГПУ, сергианский «Сvнод» своим решением от 27 марта уволил с кафедр и запретил в священнослужении митр. Иосифа и единомысленных с ним епископов. Это существенно осложнило руководство набиравшим силу иосифлянским движением или как его позднее стали называть – Истинно-Православной Церковью. Данный термин ввел сам митрополит Петроградский, употребив его в 1928 г. в одном из своих писем.
До тех пор, пока митр. Иосиф жил в Моденском монастыре, с ним можно было поддерживать регулярные и обширные контакты. К Владыке постоянно ездили курьеры, привозившие ему известия о событиях, указы на подпись, материальную помощь, и увозившие с собой практические указания, письма, разъяснения и архипастырские советы. Надзор не был очень строгим и не ограничивал жизнь Владыки и обители. Он жил в келье со спаленкой, окна которой выходили во двор на храм, принимал приезжавших паломников, духовных детей, родственников, многочисленных посетителей. Служить в трех храмах обители митр. Иосифу позволяли по великим праздникам. Несмотря на заточение Митр. Иосиф, как истинный архипастырь, остро чувствовал духовное единение со своей петроградской паствой, неразрывно связав свою личную судьбой с её судьбой. В письме о. Николаю Прозорову он так глубоко и сильно выразил свои чувства:
«Принеся себя в жертву за всех вас, я всецело в вашей зависимости. Ваша верность, твердость и ревность - моя жизнь, сила и спасение. Ваша измена, разслабление и равнодушие - моя гибель, мое поражение и мое уничтожение».
 
Монастырская ссылка как мера наказания стойкому борцу за Церковь уже не удовлетворяла советскую власть. В сентябре 1929 г. две церкви, находившиеся в ограде монастыря, были закрыты большевиками, а часть насельников привлекли к суду. Сам Владыка Иосиф оказался арестован 12 сентября 1930 г., и переведен сначала в петроградскую тюрьму, где подвергался усиленным допросам, а затем в декабре 1930 г. в Москву. 3 сентября 1931 г. митрополит по делу «Всесоюзного центра контрреволюционной монархической организации «Истинно-Православная Церковь»» был приговорен Коллегией ОГПУ к 5 годам концлагеря с заменой высылкой в Казахстан на тот же срок.
Во время допросов Митр. Иосиф держался с непоколебимым мужеством. В ответ на требование сотрудников ОГПУ, не удовлетворенных  уклончивыми устными ответами владыки, представить письменные ответы на задаваемые вопросы Митр. Иосиф написал: «Толковать с вами - самое безполезное и безнадежное дело, мы никогда не столкуемся. Вы никогда не сделаете того, чего я хочу. Я никогда не сделаю того, что вам нужно. Вам нужно уничтожение Христа, мне - Его процветание … По-вашему, мы мракобесы, по-нашему, вы настоящие сыны тьмы и лжи. Вам доставляет удовольствие издеваться над религией и верующими, таскать по тюрьмам и ссылкам её служителей …»
В обвинительном заключении по делу ИПЦ говорилось, что митр. Иосифом совместно с другими «руководителями контрреволюционных церковников» был создан в Петрограде «церковно-административный центр «истинно-православных», спаянный  общей ненавистью к Сов. власти и готовый к борьбе за идеалы «старой Руси» - самодержавие и православие». Сам же митр. Иосиф наряду с архиеп. Димитрием (Любимовым), еп. Сергием (Дружининым), еп. Василием (Докторовым) и др. был охарактеризован чекистами как «махровый монархист», взгляды которого «ярко выражены в изданном им дневнике «В объятиях Отчих», напоминающем творения Иоанна Кронштадтского, церковного апологета монархизма».
Митр. Иосиф (Петровых) с осени 1931 г. находился в ссылке под Чимкентом Казахской ССР, где пребывал, подчас, в нечеловеческих условиях. Церковное предание говорит нам, что несколько лет владыка жил в обычном свинарнике, где его ложе, состоящее из досок, было отделено несколькими жёрдочками от находившихся рядом свиней. Летом в этом жилище стояла невыносимая жара, а зимой мороз иногда доходил до 50-ти градусов. Тем не менее, митрополит постоянно поддерживал отношения с другими ссыльными антисергианами и принимал посланцев из разных областей страны. Дух его, несмотря на тяжелые условия ссылки, был всё также бодр и крепок. В одном из его писем этого времени к духовным чадам мы находим такие замечательные строки:
 
«Та борьба, которую ведет советская власть с истинно-православной Церковью, есть борьба не с нами, а с Ним, с Богом, Которого никто не победит... Смерть мучеников за Церковь есть победа над насилием, а не поражение».
 
Владыка Иосиф совершал тайные службы в некоторых нелегальных общинах иосифлян, существовавших в разных населенных пунктах Казахстана. По свидетельству очевидцев, одна из таких подпольных церквей действовала в 1936-37 гг. в г. Верном (Алма-ата): «Архим. Арсений был рукоположен Митрополитом и имел счастье содержать его материально... У него была глубоко под землей церковь, и он и Митрополит Иосиф служили в ней. Митрополит и освятил ее секретно, изредка приезжая в Алма-Ату... 23 сентября 1937 г. было арестовано везде, в окрестностях Алма-Аты по Казахстану все духовенство потаенных Иосифлянских церквей, отбывавших вольную ссылку за непризнание советских церквей... Подземная церковь о. Арсения была открыта. По неосторожности он однажды открыл ее тайну одному с виду почтенному и пожилому человеку, который оказался чекистом...».
В 1937 г. митр. Иосиф жил уже в Чимкенте вместе со св. митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), взгляды которого к тому времени претерпели значительную эволюцию. Первоначально св. митр. Кирилл занимал довольно мягкую позицию по отношению к митр. Сергию. Однако в ссылке он сблизился с иосифлянами, приняв их экклизиологию, и в письме к иеромонаху Леониду от 8 марта 1937 г. писал об «обновленческой природе Сергианства», а также подчеркивал: «С митрополитом Иосифом я нахожусь в братском общении, благодарно оценивая то, что с его именно благословения был высказан от Петроградской епархии первый протест против затеи м. Сергия и дано было всем предостережение в грядущей опасности».
По рассказам племянницы Нины Алексеевны Китаевой, Владыка Иосиф жил на окраине Чимкента, на Полторацкой улице, около арыка, за которым простиралась нераспаханная степь. В небольшом казахском глинобитном доме он занимал комнату с верхним светом, обставленную очень скромно: в ней стоял грубо сколоченный стол, топчан, на котором спал митрополит, и пара стульев. Вставал Владыка в шесть утра и каждое утро один служил за аналоем, на который ставил небольшой резной складень. Кончив службу, он шел на базар за покупками, завтракал, немного отдыхал и садился читать. Книги ему присылали или давали местные ссыльные. Часто из России приходили с оказией посылки или деньги, поэтому митрополит жил, не нуждаясь. Легального храма в городе не было. Ссыльные Владыку посещали редко, и беседовал он с ними, прогуливаясь в степи. Письма, как правило, присылались и отправлялись с доверенными людьми, наезжавшими в Чимкент. Хозяйство митрополита вела монахиня Мария (Коронатова), бывшая учительница в Устюжне, последовавшая за ним в ссылку и, очевидно, разделившая его судьбу, ибо в родной город она никогда не вернулась и близким ничего о себе после ареста Владыки не сообщила.
Последний раз Митрополит Иосиф был арестован 11(24) июня 1937 г Мирзояновским районным отделом НКВД и помещен в тюрьму г. Чимкента. Он проходил по одному делу со св. митрополитом Кириллом (Смирновым) (с которым Митр. Иосиф содержался в одной камере) и епископом Евгением (Кобрановым), арестованными 24 июня/7 июля 1937 г.
Условия содержания в Чимкентской тюрьме были невыносимы. Тюремщики не давали заключенным спать, доводя этим арестованных до полного изнеможения. Еда была несносной, вода пахла гнилью. Этими условиями заключенные подготавливались к допросу.
В обвинительном заключении от 6(19) ноября 1937 г., состряпанном чекистами, говорилось: «Петровых Иосиф являлся заместителем Смирнова К.И. и, в случае ареста последнего, Петровых должен был возглавить контрреволюционную деятельность организации. Помимо этого, Петровых проводил работу по концентрации контрреволюционных сил церковников вокруг контрреволюционной организации, вел вербовку новых членов и организовывал контрреволюционные ячейки на местах».  Митрополит Иосиф от подписи под предъявленным ему обвинением отказался, и следователь вместо подписи обвиняемого написал своей рукой: «контрреволюционер».
Заседанием Тройки Управления НКВД по Южно-Казахстанской области от 6(19) ноября 1937 г. митрополиты Иосиф и Кирилл (и с ними епископ Евгений) были приговорены к высшей мере наказания. Эти два духовных столпа Русской Церкви прославили Христа Бога своей мученической кончиной в навечерье Михайлова дня 7/20 ноября 1937 г. По дошедшим до нас сведениям расстрел проходил в Лисьем овраге под Чимкентом, куда митрополитов Иосифа и Кирилла доставили на отдельной машине, присоединив к партии приговоренных в 150 человек. По свидетельству случайного очевидца высокорослая и статная фигура митрополита Иосифа заметно выделялась среди общей массы заключенных, многих из которых он благословлял. По обычаю массовых казней тех лет расстрел производился из скрытно расположенных пулеметов, после чего уцелевшие раненые добивались чекистами из револьверов…
В момент мученической кончины митрополиту шёл 65-й год. Давно прославленный у Бога он был канонизирован Русской Церковью в 1981 году в общем сонме Новомучеников и Исповедников Российских.
Личность и дело митр. Иосифа имели и имеют для Русской Церкви непреходящее значение. Его исповедническое служение Христу до смерти духовно укрепляло не одно поколение истинно-православных христиан, и веруем, будут укреплять их до самого конца этого мiра. Духовное наследие митрополита стало неотъемлемой частью церковного предания. Среди сонма Новомучеников и исповедников Российских, среди бесчисленных страдальцев за Христа и правду Его он остается одним из ярчайших выразителей духа истинного православия последних времен, являет собой образец архипастыря, непоколебимо и до конца стоявшего и устоявшего в Истине, не предавшего свою паству, не шедшего ни на какие соглашения с ложью и отвергавшего все сомнительные компромиссы, какими бы привлекательными с точки зрения «церковной пользы» они не казались. Нестареющим призывом ко всем нам быть достойными мученического подвига Митрополита Иосифа звучат его слова из письма к уже упоминавшемуся о. Николаю Прозорову:
 
«Если «легализовавшиеся» восторжествуют всецело, то как уронится этим «народ»! Если же этого не случится, как он поднимется и ещё в наших страдальческих глазах! Мы убедимся тогда, что стоило страдать за этот народ, и не тяжки будут за него эти страдания».
Нет никакого сомнения, что именно исключающий всякую теплохладность, ясный и цельный дух верности, любви и непримиримости ко лжи, которым жил митр. Иосиф, всегда будет отличать Истинную Православную Церковь от всевозможных подделок под Неё.