Митрополит Иосиф Петроградский и Истинно-Православная Церковь. Часть I.

Дата публикации
5 декабря 2007

7/20 ноября сего года исполнилось ровно 70 лет со дня мученической кончины Митрополита Иосифа Петроградского, одного из наиболее почитаемых Новомучеников Российских, духовного основателя и возглавителя Истинно-Православной Церкви (ИПЦ), известной также как Катакомбная Церковь. Ныне, когда имя Митр. Иосифа и славное исповедническое прошлое Катакомбной Церкви стали использоваться различными псевдокатакомбными проходимцами от «архиеп.» Амвросия Сиверса до «архиеп.» Тихона Пасечника для устройства церковных гешефтов и провокаций под вывеской ИПЦ, необходимо вновь вспомнить жизненный путь и духовный облик Митр. Иосифа, а также идейные и экклезиологические основы существования Истинно-Православной Церкви, ныне безстыдно фальсифицируемые вышеуказанными церковными дельцами.

I. Краткий очерк возникновения и становления ИПЦ

 
«Я являюсь членом иосифлянской группы, которая активно ведет борьбу против красного безбожного митрополита Сергия, оскверняющего православную веру. Мы же в безбожную власть Советов не верим и всячески стараемся избавиться от нее».
(Из показаний арестованного иосифлянина).
 
 

 Вплоть до 1927 г. все попытки большевиков подчинить Православную Церковь, поставить ее под свой полный контроль и сделать в конечном итоге придатком государственного аппарата (обновленческий, григорианский расколы и т.п.) в целом заканчивались неудачей.

Положение коренным образом изменилось весной-летом 1927 г. когда свои услуги по «легализации» Церкви предложил большевикам сам Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергии (Страгородский), являвшийся таковым согласно распоряжению Местоблюстителя митр. Петра (Полянского), после ареста последнего. Предварительно выпущенный большевиками из тюрьмы митр. Сергий в короткие сроки осуществил регистрацию в НКВД так наз. Временного Патриаршего Священного Синода (неканоничная структура, созданная митр. Сергием по указанию ГПУ для придания видимости законности управления Церковью), а затем издал от своего имени за подписями членов своего «Сvнода» печально знаменитую «Декларацию», положившую начало тотальному контролю большевицкого государства за внутрицерковной жизнью, который в перспективе должен был привести к превращению Её в лишенную благодати Св. Духа чисто государственную структуру, занимающую соответствующее место в механизме тоталитарного СССР.
Часть православного духовенства попыталась спасти Церковь от внедрения в нее чужеродных антихристианских сил. Возникшее в 1927 г. движение «непоминающих» (советские власти и митр. Сергия) было достаточно широко распространено по стране. Всего первоначально насчитывалось более 40 архиереев, отказавшихся от административного подчинения Заместителю Местоблюстителя, однако большинство из них поначалу не было связано между собой. Объединение их на общей экклезиологической платформе, а частично и административно произошло вокруг сильной и сплоченной иосифлянской группы, получившей свое название по имени руководителя – митрополита Петроградского Иосифа (Петровых). Именно владыка Иосиф ввел сохранившийся до наших дней термин «Истинно-Православная Церковь», употребив его в 1928 г. в одном из своих писем.
Недовольство «Декларацией митр. Сергия» в одной из ведущих епархий страны – Петроградской проявилось уже в августе 1927 г. В сентябре оно резко усилилось вследствие постановления митр. Сергия и его самозванного «Сvнода» о переводе митрополита Иосифа, отбывавшего ссылку в Моденском монастыре, на Одесскую кафедру. Ситуацию в «северной столице» очень обострил и указ митр. Сергия от 8/21 октября 1927 о поминовении во всех храмах за богослужением большевицких властей и об отмене поминовения епархиальных архиереев, находящихся в ссылках, что фактически означало признание антихристовой советской власти, анафематствованной Св. Патриархом Тихоном, и причисление исповедников и мучеников за веру Христову к государственным преступникам. В ноябре в городе появились первые приходы, не поминавшие Заместителя Патриаршего Местоблюстителя.
Не оставляя надежды на то, что действия митр. Сергий являются следствием недоразумения или добросовестного заблуждения, группа духовенства и мiрян Петрограда попыталась в честном диалоге убедить Заместителя Местоблюстителя изменить погибельный для Церкви курс. Их основные требования были изложены в специальном обращении, представленном в начале декабря митр. Сергию. Среди этих требований важнейшими были:
- отказаться от перемещений и назначений епископов помимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назначаемых епископов;
- возвратить на Петроградскую кафедру митр. Иосифа (Петровых);
- отменить возношение имени Заместителя при живом Местоблюстителе;
- отменить распоряжение об устранении из богослужений молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть.
Еще до получения ответа значительная часть высшего и низшего духовенства, а также мiрян Петрограда направила своих представителей к митр. Сергию, которые 12 декабря  передали ему 3 соответствующих послания, и в их числе подписанное шестью (из восьми) петроградскими архиереями. Однако переговоры закончились безрезультатно. 14 декабря Заместитель Патриаршего Местоблюстителя вручил одному из членов делегации свой ответ на обращение, в котором отказал в достаточно категоричной форме практически во всех требованиях. Делегация вернулась в Петроград с твердым намерением порвать молитвенное общение с митр. Сергием, отступничество которого сделалось очевидным для всех.
13/26 декабря еп. Гдовский Димитрий (Любимов) и еп. Нарвский Сергий (Дружинин), взяв на себя инициативу, подписали акт отхода: «Не по гордости, да не будет сего, но ради мира совести, отрицаемся мы лица и дел бывшего нашего предстоятеля, незаконно и безмерно превысившего свои права и внесшего великое смущение... Почему, оставаясь, по милости Божией, во всем послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, сохраняя апостольское преемство через Патриаршего Местоблюстителя Петра, митр. Крутицкого, и имея благословение нашего законного епархиального Митрополита, мы прекращаем каноническое общение с митр. Сергием и со всеми, кого он возглавляет; и впредь до суда «совершенного собора местности», т.е. с участием всех православных епископов, или до открытого полного покаяния перед Святою Церковью самого Митрополита Сергия...». Этот отход был совершен с полного одобрения митр. Иосифа Петроградского.
Акт об отделении был зачитан в кафедральном соборе Воскресения Христова, ставшем центром иосифлянского движения в Петрограде. В дальнейшем еп. Димитрий также с одобрения митр. Иосифа  объявил митр. Сергия и подчиненное ему духовенство безблагодатными и потребовал немедленного разрыва молитвенного общения с Заместителем Местоблюстителя, как с богоотступником. В ответ митр. Сергий и его «Сvнод» 30 декабря/12 января 1928 г. приняли постановление о запрещении в священнослужении отошедших петроградских епископов и их сторонников. Разрыв стал фактом.
Митр. Сергий различными мерами пытался воспрепятствовать распространению иосифлянского движения в Петрограде, в частности им было издано послание от 17(30) января 1928 г. «К архипастырям, пастырям и верным чадам Православной Церкви Петроградской епархии», обличавшее «раскольников», и были присланы в город специальные представители - митрополит Серафим (Чичагов), незаконно занявший кафедру митр. Иосифа, и еп. Мануил (Лемешевский). Они получили широкие карательные полномочия, но главную роль в борьбе с иосифлянством сыграло, конечно же, ГПУ, перешедшее к прямым арестам противников митр. Сергия.
Несмотря на это иосифлянам удалось довольно быстро – к лету 1928 г. распространить свое влияние далеко за пределы Петроградской области – в Новгородскую, Псковскую, Тверскую, Вологодскую, Витебскую епархии. В Великоустюжской епархии часть приходов увлек за собой епископ Никольский Иерофей (Афоник), в Архангельской – епископ Каргопольский Василий (Докторов). Эти Владыки быстро установили связи с Петроградскими иосифлянами. В Московской епархии движение охватило города Коломну, Волоколамск, Клин, Сергиев Посад, Звенигород, но признанным центром стал Серпухов. В мае 1928 г. сюда был назначен иосифлянского поставления епископ Максим (Жижиленко). 7-8 храмов находилось у иосифлян в Москве. На Украине наибольших успехов иосифляне добились в Киеве, Харьковском, Сумском и Полтавском округах. К ним присоединились живший в Харькове епископ Старобельский Павел (Кратиров) и епископ Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов) из г. Новомосковска. В Черниговской епархии деятельностью иосифлян руководил епископ Глуховский Дамаскин (Цедрик). В Центрально-Черноземной области и на юге России десятки иосифлянских или как еще их называли здесь – «буевских» приходов возглавил епископ Козловский Алексий (Буй), управляющий Воронежской епархией. Его представителем на Северном Кавказе стал еп. Майкопский Варлаам (Лазаренко). Отдельные приходы присоединились к иосифлянам на Урале, в Татарии, Башкирии, Казахстане, в городах Красноярске, Перми, Енисейске, Арзамасе, Смоленске. Параллельно с петроградским в декабре 1927 г. возникло самостоятельное управление во главе с тремя епископами в Вятской и Вотской (на территории Удмуртии) епархиях. Это также достаточно многочисленное движение противников митр. Сергия получило название «викторианского» (по имени еп. Глазовского Виктора (Островидова)) и быстро объединилось с иосифлянским. В целом же волна отхода от митрополита Сергия охватила меньшую часть территории страны. Согласно данным советских органов регистрации за Заместителем Патриаршего Местоблюстителя последовало до 70% приходов (в 1928 г. 8-9% приходов были автокефальными – иосифлянские, викторианские и т.п., около 5% подчинялось григорианскому Церковному Совету и около 16% - обновленческому Синоду). Так как в конце 1927 г. в стране имелось примерно 30 тысяч действующих православных храмов – иосифлянскими по этим, вероятно несколько заниженным данным, являлись 2400-2700 или до 11,5% приходов старой Патриаршей Церкви. Численность же иосифлянского духовенства как белого, так и черного составляла как минимум 3,5 тысячи человек.
Таким образом, в иосифлянском движении, которое для отличия от отпавшей от Православия «Православной Церкви» митр. Сергия стало называть себя Истинно-Православной Церковью (ИПЦ), соединились лучшие представители епископата, духовенства и мiрян исторической Русской Церкви. Наряду с последователями «истинно-православных христиан» (ИПХ) архиеп. Андрея (Ухтомского) и «непоминающих» митр. Казанского Кирилла (Смирнова) они и составили настоящую, а не поддельную Русскую Православную Церковь. С течением времени, в особенности после массовых расстрелов епископата в 1937-38 гг. окончательно сгладились идейные и экклезиологические расхождения между ИПЦ, ИПХ и «непоминающими» (в основном они касались вопросов, связанных с отношением к митр. Петру, к «Церкви» митр. Сергия и к советской власти, а также с возможностью легальной деятельности) и после Советско-германской войны они слились в единую Катакомбную Церковь с общим преданием и типом религиозного сознания, отличительными чертами которого были признание советской власти за власть антихристову, а «Церкви» митр. Сергия за безблагодатную структуру, ставшую орудием этой антихристовой власти.
Составивший основу иосифлянского движения церковный народ можно было условно подразделить на 3 категории: представители ученой интеллигенции, которые по своим религиозным взглядам не могли идти на сделку с совестью; глубоко и цельно верующие люди – «блаженные», «юродивые», «странники», «провидцы» и т.п. и представители социальных слоев, недовольных большевицким режимом, которые и придавали движению политическую окраску. В иосифлянском же духовенстве имелось особенно много людей идейных, отличавшихся нравственной чистотой, широко в нем было представлено и монашество. Даже представитель митр. Сергия в Петрограде еп. Мануил (Лемешевский) в своей проповеди 29 апреля 1928 г. в Петроградском Троицком соборе вынужден был признать полное идейное и духовное поражение сергиан, сказав, что от Сергия «отделились наилучшие пастыри, которые своей непорочностью в борьбе с обновленчеством стояли много выше других».
Неоднородность состава иосифлян определяла и различие их взглядов в церковных вопросах. Одна часть смотрела на митр. Сергия, как на иерарха, превысившего свои полномочия и допустившего по этой причине неправильные действия, а другая видела в нем настоящего отступника от Православия, предателя и убийцу церковной свободы, общение с которым невозможно даже в том случае, если его действия признает сам Патриарший Местоблюститель. Последние говорили: «Если только митр. Петр признает законным послание митр. Сергия и вступит с ним в молитвенное общение, тогда мы прервем молитвенное общение с митр. Петром и священниками, возносящими его имя. Если и все церкви отберут от нас, тогда мы будем совершать молитвы в подвалах тайно. При гонении на веру Христову, подражая первовековым христианам, мы пойдем с радостью на костры и в тюрьмы, но не допустим добровольно, чтобы в Церкви Божией был хозяин антихрист коммунист Тучков. За свободу Церкви мы готовы умереть».
Между тем митр. Сергий, осознавший свое бессилие остановить распространение иосифлянского движения церковными средствами, обратился за помощью в НКВД.
Уже в 1928 г. начались первые репрессии властей против иосифлян – прошли аресты в Воронеже, Москве, Никольске, Вятской епархии. В Петрограде 25 февраля был арестован настоятель Спасо-Преображенской церкви в пригородном поселке Стрельна – протоиерей Измаил Рождественский, впоследствии канонизированный Русской Зарубежной Православной Церковью. Осенью 1928 г. второй раз оказался арестован и главный «идеолог» иосифлянского движения прот. Феодор Андреев, магистр богословия, бывший профессор Московской Духовной академии, а затем Петроградского Богословского института. Об этом замечательном исповеднике православной веры другой известный исповедник проф. И.М. Андреев (Андреевский)[1] писал, что «отец Феодор Андреев прославился своими замечательными проповедями, слушать которые собиралось так много народа, что огромный собор не мог вместить всех желающих услышать вдохновенное православное слово ... Митр. Иосиф, архиеп. Димитрий Гдовский и еп. Сергий Нарвский чрезвычайно высоко ценили о. Феодора Андреева, называли его «адамантом Православия», незаменимой «жемчужиной». Благоговели перед ним и проф. С.А. Аскольдов, проф. А.И. Бриллиантов, проф. М.А. Новоселов и многие другие выдающиеся богословы-философы и общественно-политические деятели».
Несмотря на репрессии, весной 1928 г. иосифлянское движение оформилось организационно и идеологически. Важным этапом здесь стало майское совещание руководителей иосифлян в их «главном штабе» – на квартире прот. Феодора Андреева (Лиговский пр., д. 21а). В начале мая еп. Алексий (Буй) приезжал в Москву по вызову ОГПУ, которое запретило ему жить в Воронеже, после чего он выехал в Петроград вместе с влиятельным московским прот. Николаем Дуловым. На квартире о. Феодора кроме хозяина и приехавших из Москвы гостей собрались еп. Димитрий и проф. М. А. Новоселов. Важнейшим итогом совещания стало распределение сфер окормления паствы. Владыка Димитрий поручил еп. Алексию управление всем югом России и Украиной, в том числе окормляемыми ранее им самим приходами, мотивируя это их удаленностью от Петрограда. Епископ Козловский полностью признал руководство еп. Димитрия и уладил все спорные вопросы с ним.
Таким образом, в мае 1928 г. организационная стадия иосифлянского движения в основном завершилась. Окончательно ставший после ссылки в феврале 1928 г. митр. Иосифа руководителем движения еп. Димитрий был признан в этом качестве всеми другими духовными лидерами иосифлян. Кроме того, весной 1928 г. он непосредственно окормлял иосифлянские приходы на Северо-Западе России, частично на Украине, Кубани, Ставрополье, в Московской, Тверской, Витебской и других епархиях, а также викториан бывшей Вятской губернии и Удмуртии.
Следует особенно отметить, что в июле 1928 г. иосифлянское движение и его экклезиологическую платформу полностью поддержал и проживавший в Королевстве сербов, хорватов и словенцев митрополит Антоний (Храповицкий). Он тайно переслал из-за границы свое послание с призывом всем «верным архипастырям» примкнуть к Архиерейскому Синоду РПЦЗ. Это письмо широко распространялось иосифлянами.
Большевицкое государство и «лояльная» ему советская лже-церковь митр. Сергия прекрасно понимали, какую опасность для грядущего Антихриста представляет собой возникновение ИПЦ, поэтому с конца 20-х годов репрессии ГПУ-НКВД приняли широкомасштабный характер. Документы свидетельствуют, что в результате террора из 23 иосифлянских храмов Петрограда 6 перешли  под управление митр. Сергия, а 17  были закрыты властями. Несмотря на это, ещё несколько приходов епархии присоединились к иосифлянству осенью 1928 г, а 31 октября 1929 г. иосифлянским стал нижний храм церкви Воскресения Христова в Петрограде. Судьба этой приходской церкви типична для иосифлянского движения: в декабре 1930 г. был арестован диакон, в июне 1931 г. – регент храма, а  в марте 1932 г. церковь была закрыта и снесена.
Постепенно гонения на иосифлян нарастали, и 29 ноября 1929 г. был арестован  архиеп. Димитрий по обвинению в том, что он «состоял фактическим руководителем церковной группы «Защита истинного православия» и совместно с руководящим ядром этой группы вел контрреволюционную агитацию, направленную к подрыву и свержению советской власти. Принимал духовенство и руководил этой группой по СССР». Постановлением Коллегии ОГПУ от 3 августа 1930 г. архиеп. Димитрий был приговорен к 10 годам концлагеря. Сменившего его в качестве руководителя еп. Сергия (Дружинина) через год постигла та же участь. Оба они погибли в середине 30-х. Настоятель кафедрального собора Воскресения Христова прот. В.М. Верюжский был арестован 3 декабря 1929 г. 18 ноября 1930 г. закрыли и сам собор.
 В ночь 18 февраля 1932 г. в Петроградских тюрьмах исчезли практически все оставшиеся на свободе иосифлянские иноки, а также связанные с монастырями представители приходского духовенства и мiрян – всего около 500 человек. 21 ноября 1932 г. Президиум Ленсовета вынес решение закрыть 3 из 4-х еще действовавших иосифлянских церквей города, а 16 марта 1933 г. при проведении паспортизации населения управление по делам культов по указанию ОГПУ постановило «не выдавать паспорта служителям культа иосифлянского вероисповедания», что означало автоматическое выселение последних из Петрограда.
На полную ликвидацию легальной деятельности иосифлян власти не пошли лишь потому, что в других регионах наиболее стойкая часть сторонников митр. Иосифа после исчезновения возможностей для открытых богослужений переходила на катакомбный путь. Опасаясь повторения этого в значительно больших масштабах в Петрограде, большевики позволяли все 1930-е гг.  функционировать маленькому деревянному иосифлянскому храму Пресв. Троицы на окраине в Лесном.
Кроме Троицкой церкви в Петрограде почти до самого начала Советско-германской войны легально действовал иосифлянский храм Благовещения вблизи подмосковной станции Мичуринец. В нем служили освобожденный к середине 1930-х гг. протоиерей Николай Дулов и о. Иосиф. Закрыли его только в начале 1941 г.
В это время в обеих столицах подавляющая часть иосифлян уже перешла на тайные богослужения. По свидетельству очевидцев в Петрограде в 1937 – 1941 гг. их проводилось очень много - в зданиях морского техникума, школ подводного плавания и водного транспорта, помещениях ряда больниц, закрытых учреждений со входом по пропускам, на квартирах горожан, в том числе некоторых академиков, профессоров Военно-Медицинской академии и университета. Интенсивно тайные службы иосифлян шли в ближних и дальних пригородах Петрограда - Шувалово, Озерках, Коломягах, д. Юкки, ст. Поповка, Колпино, Саблино, Елизаветино, Волосово, Ораниенбауме, Мартышкино, Стрельне, Гатчине (на квартире почитательниц матушки Марии) и т.д. Совершались они и в Новгородском округе – в Чудово, Малой Вишере, Окуловке, на ст. Оксочи.
В Москве катакомбных иосифлянских служб было меньше, и многие москвичи окормлялись в Петрограде, хотя и в столице эти службы конечно проводились. Сохранились воспоминания их активной участницы: «Возвратившись в Москву [в конце 1937 г.], ... я узнала очень скоро о существовании и здесь тайных Иосифлянских церквей, т.е. не о церквах, а о богослужениях в тайных комнатах, где собирались иногда по 20-25 человек. Служение шло шепотом, со строгим контролем молящихся, ввиду возможности предательства. Приходили обычно на рассвете по условному знаку. Большею частью осторожно стучали в водосточную трубу у окна, где кто-нибудь стоял, прислушиваясь. Один старый монах священник о. Александр Гомановский самоотверженно ездил всюду, куда его звали, и даже в больницах умудрял его Господь приобщать больных. Сидя около них, как посетитель, он исповедовал и затем, как бы подавая лекарство или питье, приобщал. До прихода немцев в Можайск в 1941 г. я жила тихо в этом городе и ездила на тайные богослужения в Москву».
Еще в одном важнейшем районе иосифлянского движения – бывшей Центрально-Черноземной области последние отделившиеся от митр. Сергия храмы, за редчайшими исключениями, были закрыты в 1935 г. Уцелевшие последователи еп. Алексия стали служить исключительно тайно. Так, например, в г. Мичуринске (Козлове) действовала катакомбная церковь, обслуживавшаяся жившим нелегально и работавшим печником известным «буевцем» архимандритом Александром (Филиппенко). Приезжими тайными священниками периодически совершались службы на квартирах и в Воронеже. В 1937-1938 гг. по епархии прокатилась новая волна арестов иосифлян, был схвачен и замучен иеромонах Антоний из быв. Толшевского монастыря. Далеко не всегда иосифляне без сопротивления позволяли себя арестовывать и громить их храмы. В 1930-е гг. нередко случалось, что они давали и вооруженный отпор сотрудникам ОГПУ и НКВД – в Липецкой, Тамбовской, Воронежской областях, на Дону и Кубани, в Башкирии, Сибири, а также в г. Серпухове.
Второй пик репрессий иосифлян, после 1930 – 1932 гг. пришелся на 1937 – 1938 гг., когда выявлялись скрывавшиеся священнослужители и уничтожались отбывавшие сроки заключения вожди движения. В 1937 г. были арестованы и расстреляны: 4/17 сентября – епископы Сергий (Дружинин) и Григорий (Лебедев), 16 ноября – бывший ключарь собора Воскресения Христова протоиерей Никифор Стрельников, 7/20 ноября – митрополит Иосиф (Петровых) и др.
Уцелевшие тайные иосифлянские общины с 1939 г. очень оберегались, и попасть в них стало трудно. Количество служб значительно сократилось, но они никогда не прекращались. На Северо-Западе России перед войной паству окормляли так и не разысканные НКВД тайные епископы: Вытегорский Модест (Васильев), Ингерманландский Роман (Руперт) и Псковский Иоанн (Ложков).
Яркую картину нелегальной деятельности иосифлян на Северном Кавказе и в Ставрополье накануне Советско-германской войны, свидетельствующую о громадной духовной победе истинно-православных христиан, рисует докладная записка уполномоченного Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) по Орджоникидзевскому краю председателю КПК А.А. Андрееву от 18 июня 1941 г.: «В Буденовском районе, являвшемся за последнее время центром контрреволюционного тихоновско-имяславского церковного подполья, функционировало 4 церкви, в одной из которых вскрыт и ликвидирован подпольный монастырь. На территории Орджоникидзевского края с центром в г. Буденновске действовал контрреволюционный тихоновско-имяславский церковно-повстанческий центр, ликвидированный во второй половине 1940 года. В ряде районов края этими церковниками были организованы глубоко законспирированные кельи и молитвенные дома, обитаемые, в большинстве своем, беглыми монашескими элементами, беглыми попами и особенно ревностными фанатиками-верующими. Некоторые из них действуют и до настоящего времени. Церковники в Буденновском районе развернули свою контрреволюционную клеветническую деятельность, направленную к подрыву колхозного строительства и оборонного могущества СССР. Участники контрреволюционного подполья Лапшин и Никитин в беседах с верующими о подрывной работе внутри колхозов заявили: «...Колхозникам нужно разъяснить, что они находятся и закрепостились навечно в руках антихриста. Нужно внушать колхознику порвать это дело и бежать из колхоза».
Нападение Германии на СССР иосифляне рассматривали как карающий меч Божий, посланный для уничтожения советской власти. Мобилизованные истинно-православные христиане отказывались принимать присягу, брать в руки оружие, дезертировали с фронта, не являлись на призывные пункты. Документы НКВД так передают содержание иосифлянских проповедей после поражения немцев в Курской битве: «Господь удаляет свой меч, чтобы этим испытать свое стадо, насколько оно твердо верит в него, нет ли среди этого стада слабых духом, и что Господень меч удален потому, что мы не от всей души каялись в грехах своих». Многие истинно-православные христиане в этот период выходили из колхозов, уклонялись от участия в сельскохозяйственных и оборонных работах, не платили налоги, не подписывались на займы.
С началом Советско-германской войны все активно действовавшие в Петрограде тайные иосифлянские общины стали расцениваться чекистами как вражеские, активно выявлялись ими и уничтожались. В справке начальника Управления НКВД по Ленинградской области от 1 октября 1942 г. указывалось, что в городе с начала войны вскрыто и ликвидировано 625 контрреволюционных групп и формирований, из них 7 «церковно-сектантских», т.е. истинно-православных. Хотя страшная блокадная зима 1941-1942 гг. и массовая эвакуация многократно сократили иосифлянскую паству в Петрограде, известны случаи разгрома тайных общин в городе и после октября 1942 г. Так, известный стрельнинский протоиерей Михаил Рождественский, освободившись из Беломорбалтлага, в 1938 г. нелегально поселился в Петрограде, скрывался у знакомых и служил по ночам. Арестован он был только 6(19) января 1943 г. на Крещение Господне во время Божественной литургии вместе с другими членами тайной общины. 13 марта Военный Трибунал войск НКВД Петроградского округа приговорил о. Михаила к 10 годам лагерей, и он находился в заключении под Воркутой до 1955 г.
В целом же Советско-германская война привела к легализации деятельности иосифлянских общин на территориях, занятых германскими войсками, причем особенно заметно оживились церковная жизнь в Петроградской области, на Украине и в южных областях России.
Сокрушительная победа антихриста-Сталина в Советско-германской войне оказалась серьезным испытанием для Истинно-Православной Церкви. После того как непрерывным террором были выбиты наиболее стойкие в вере иосифляне, особенно среди духовенства, среди оставшейся части возникло сильное течение к соглашательству и соединению с советской лже-церковью митр. Сергия, воссозданной Сталиным во время войны под названием Моск. Патриархия. Этот упадок духа и веры привел к добровольному переходу многих иосифлянских общин в подчинение советскому «патриарху» Алексию Симанскому. Окончание войны стало временем массового отпадения многих некогда верных христиан и безславному превращению их в «лояльных» сергиан. Нельзя без сердечной скорби читать, например, унизительнейшее обращение прихожан некогда славной Троицкой церкви, направленное 24 ноября 1943 г. к «митрополиту» Алексию Симанскому с просьбой принять их под свое покровительство: «Отделившись от Русской Православной Церкви, руководимой Его Святейшеством Патриархом Московским и Всея Руси Сергием, мы, последователи митрополита Иосифа, совершили великий грех перед Русской Церковью, нарушив ее единство, и одновременно неменьший грех совершили мы и перед Советской властью и Родиной, стремясь поставить себя в какое-то изолированное положение вне государства... Прошедшие годы и особо годы Великой Отечественной войны, показали ненужность, несостоятельность существования иосифлян, мы оказались «заблудшей овцой», оторванной от своего стада. Когда все паствы и пастыри других храмов творили горячие молитвы к Господу нашему о даровании победы воинству нашему над ненавистниками всего рода человеческого - фашистскими грабителями... и делали посильные денежные вклады в фонд Красного Креста и на нужды обороны Родины нашей, – мы, иосифляне, были в стороне и горько теперь сознавать нам это...».
После войны примирились с Патриархией  такие известные иосифлянские деятели как протоиереи Василий Верюжский, Алексий Кибардин, Василий Венустов, Константин Быстреевский и др[2]. В 1945 г. в Гатчине под Петроградом внутри сергианской лже-Церкви возникла община бывших иосифлян во главе со священником Петром Белавским, когда-то близким к архиеп. Димитрию (Любимову).
И всё же большая и лучшая часть представителей иосифлянского движения до конца осталась непримиримой и полностью слилась с катакомбниками, составив в их среде особую традицию. К числу непримиримых относилось большинство бывших «буевцев». Центральное Черноземье России – второй по значению регион деятельности иосифлян, стало основной базой Катакомбной Церкви. Так, в Воронежской области – бывшем центре «буевщины» катакомбные общины с 1943 по 1966 гг. возглавляли известные иосифлянские деятели - архимандрит Никандр (Стуров), иеромонах Анувий (Капинус) и протоиерей Иоанн Андриевский.
Крупнейший же центр иосифлянского движения – Петроград – утратил после окончания войны свое значение для ИПЦ. Сказались особенно жестокие репрессии, усиленная слежка  за религиозной жизнью «северной столицы» и массовая смертность в Петрограде и пригородах в период блокады. Население «города на Неве» по сравнению с довоенным существенно обновилось, однако полностью искоренить катакомбные общины в нем МГБ-КГБ не удалось. Большую группу сторонников ИПЦ возглавлял освобожденный в 1955 г. из лагеря протоиерей Михаил Рождественский – брат новомученика о. Измаила Рождественского. Скончался о. Михаил 10 сентября 1988 г. и на нескольк